– Этот… – указала Миузан, – либо мот-мясник, с которым мы столкнулись, либо его ближайший родственник.

– Мы должны придумать для этой проклятой штуки название, оказывающее менее разрушительный эффект на боевой дух – сказала Инессер.

Интересно, как назвал свое творение Куджен? По крайней мере, она предположила, что это была одна из кудженовских штуковин, учитывая его послужной список как дизайнера боемотов. Она испытывала двойственные чувства относительно того, что ее утраченный и оплакиваемый пепломот тоже был творением Куджена. Он прислал ей подарок в честь церемонии наречения мота – изящную деревянную скульптуру пустельги, сжимающей в когтях серебряную орхидею. Она стояла на столике рядом с ее кроватью в Крепости, служа тревожным напоминанием.

Миузан поморщилась.

– В данный момент это не имеет значения, сэр.

Все называли его так со времен Истейи. Они обе знали тщетность регулирования лексикона, особенно среди нервных солдат.

Инессер наклонилась, чтобы рассмотреть карту. Если рой вторжения сохранит текущую траекторию, он прибудет через пятьдесят восемь часов и двенадцать минут.

– Ну что ж, – сказала генерал-протектор, – остается только надеяться, что с противоположной стороны не подкрадется еще один рой.

– Я так рада, что вы не говорите таких вещей на людях, – пробормотала Миузан. – Приказы?

Инессер надеялась, что все эти тренировочные эвакуации окажутся бесполезными, но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

– Всем воинским подразделениям перейти в состояние повышенной готовности. Сообщите гражданским властям. Гражданские лица на планете должны эвакуироваться в подземные бункеры. – Некоторые из них не подчинятся – несогласные были всегда, – но ей следовало принять меры.

Миузан передала приказы без комментариев.

Как Инессер и ожидала, с ней связался губернатор Теребега-4, один из многочисленных родственников Тсейи.

– Соедините, – устало сказала она.

Лучше покончить с этим прямо сейчас.

Губернатор Андан Виендри были похожи на Тсейю до некоторой степени, но – хоть это и казалось невозможным – еще красивее. Две особенности помогли Инессер отличить их друг от друга: волосы Виендри были завиты – такую прическу предпочитали многие невоенные альты, – и половину их лица покрывала мерцающая серебристо-сине-черная татуировка. Однажды Инессер спросила Тсейю, что означает эта татуировка. Девушка скорчила гримасу и сказала:

– Это сигнификат Виендри. Один из моих братьев всегда считал, что татуировщик выполнил работу пьяным. Ну, если так, результат впечатляющий.

– Генерал-протектор, – произнесли Виендри, делая ударение на слове «протектор», – могу я спросить, что происходит?

Инессер отвесила Виендри поклон на том основании, что не повредит воззвать к суетливому тщеславию альта. Глаза Виендри блеснули, не без юмора; их было не одурачить. Ну что ж, стоило попробовать.

– Полагаю, вы получили предупреждение?

Виендри смахнули воображаемую пылинку с запястья.

– Приятно будет узнать, что все эти учения оказались не напрасны. Я могу, по крайней мере, заверить вас, что мы продолжаем применять высокий календарь в соответствии с вашими инструкциями.

– Рада слышать, – сказала Инессер. – Что касается учений, то было бы гораздо предпочтительнее, если бы все спешили под землю без всякой причины.

«Выкладывай, – подумала она. – Мне нужно позаботиться о защите целой системы».

Но защита системы частично зависела от сотрудничества Виендри. Виендри не только отвечали за самую большую обитаемую планету, но и поддерживали связи с администраторами других планет, лун, станций. Если Инессер сможет успокоить тревоги альта, тот, в свою очередь, убедит других подчиниться.

– Я понимаю, на что вы намекаете, – сказали Виендри после небольшой паузы. Затем неожиданно прибавили: – Что я могу сделать, чтобы сгладить ситуацию для вас?

«Пепел и пламя, – подумала Инессер, – все эти ужины не пропали даром». По правде говоря, у губернатора всегда были лучшие вина, так что генерал-протектор и сама получила удовольствие.

– Помните все наши бюллетени о готовности к чрезвычайным ситуациям? Убедитесь, что ваши люди придерживаются их. Если война доберется до планеты, будет ужасно. Я постараюсь, чтобы до этого не дошло…

Виендри махнули рукой.

– Моя дорогая Инессер, не нужно объяснять мне, что война – это неопределенность.

Как будто они уже испытали вторжение в свой дом. У Тсейи тоже не было подобного опыта, но именно Тсейя из выводка своей матери выбрала обучение в специальном подразделении. Это была одна из причин, почему Инессер так хорошо ладила с ней. Если Виендри и знали что-то о сражении из первых рук, то для Инессер это было новостью. Но она не собиралась придираться к тонкостям формулировок.

– В таком случае, – сказала Инессер, – я рассчитываю, что вы успокоите остальных.

– Ну конечно же, – с этими словами Виендри отключились.

Тсейя была слишком хорошо воспитана, чтобы сказать что-нибудь невежливое о своем родственнике. (Инессер так и не выяснила их точную взаимосвязь, не в последнюю очередь потому, что в эту смесь помимо обычного моддинга были вовлечены три донора генов и суррогатная мать). Но ее пальцы слегка расслабились, когда Виендри больше не были на линии.

– Я так рада, что в числе моих сотрудников вы, а не они, – пробормотала Инессер.

Тсейя слегка улыбнулась.

Следующий звонок, к которому она не могла не приготовиться: комендант Кел Мишке, который руководил Крепостью Жемчужных Надежд. Инессер никогда не любила его, что было несущественно, потому что он отлично справлялся со своей работой.

– Открыть линию, – сказала она, потому что не верила в отсрочку неизбежного.

Перед ней возникло лицо Мишке. Она вздрагивала каждый раз, когда смотрела на него. Когда-то его старшая сестра была одной из ее жен. В некоторых отношениях они очень походили друг на друга, хотя Лешке уже двадцать лет как не было в живых. Они не ладили не по этой причине, но от сходства лучше не становилось.

– Генерал, – сказал Мишке. Он отказывался использовать ее новый титул. Инессер терпела это, потому что он был членом семьи. – Большое спасибо, что привезли с собой ваши дипломатические инициативы.

– И ты тоже иди в жопу, – дружелюбно сказала Инессер. Родственникам все-таки нельзя прощать все.

Мишке презрительно усмехнулся.

– Я же говорил, что если ты пойдешь к этому парню, «падающему ястребу», со своими речами и уступками, то ничего хорошего из этого не выйдет.

Инессер подавил рык.

– Очень рада, что твоя точка зрения подтвердилась, – саркастически заметила она, – но ты, кажется, хотел сообщить мне что-то важное?