— И вот что еще, мистер Ламли, — добавил я. — Если мы кого-то увидим, заговаривать с ними нельзя. Даже если они что-то начнут говоритьнам. Понимаете?

— Что это за истории? — медленно, чуть ли не по слогам,спрашивает Ламли.

От ответа, одному Богу известно, что я мог ему ответить,меня спас возглас Туки: «Приехали».

Мы пристроились в затылок большому «мерседесу». Снег толстымслоем лег на багажник и крышу, у левого борта намело большой сугроб. Носветились задние огни и из выхлопной трубы вырывался дымок.

— Бензина им хватило, — вырвалось у Ламли.

Туки, не выключая двигателя, потянул вверх рукоятку ручноготормоза.

— Помните, что сказал вам Бут, мистер Ламли.

— Конечно, конечно, — но думал он только о жене и дочке.Едва ли мог его в этом винить.

— Готов, Бут? — повернулся ко мне Туки. Наши взглядывстретились.

— Думаю, что да.

Мы вылезли из кабины и ветер тут же облапил нас, бросая влица пригорышни снега. Ламли шел первым, наклонившись вперед, полы его модногопальто раздулись, как паруса. ОН отбрасывал две тени: одну — от фарвнедорожника Туми, вторую

— он задних огней «мерседеса». Я следовал за ним, Тукизамыкал нашу маленькую колонну. Когда я поравнялся с задним бампером«мерседеса», Туки придержал меня.

— Обожди!

— Джейни! Френси! — проорал Ламли. — Все в порядке? — оноткрыл дверцу у водительского сидения, сунулся в кабину. — Все…

И замер. Ветер выхватил тяжелую дверцу из его руки,распахнул до предела.

— Святой Боже, Бут, — пробормотал Туки. — Видать, та жеистория.

Ламли повернулся. На лице недоумение и испуг, глаза круглые.И тут же бросился к нам, подскользнулся, чуть не упал. Пролетел мимо меня,вцепился в Туки.

— Как вы могли это знать? — проревел он. — Где они? Что увас тут творится?

Туки оторвал его руки, протиснулся к распахнутой дверце. Мывместе заглянули в салон «мерседеса». Тепло и уютно, но красный индикаторуказывал что бензина осталось на донышке. И никого. Только кукла Барби наковрике у переднего пассажирского сидения. Да детская лыжная курточка назаднем.

Туки закрыл лицо руками… и исчез. Ламли схватил его иотшвырнул в сугроб. Бледный, с безумным взглядом. Губы его шевелились, но он немог произнести ни звука. Залез в салон, достал куртку.

— Куртка Френси? — свистящий шепот, и тут же крик. — КурткаФренси! — он повернулся, держа ее перед собой, маленькую курточку соттороченным мехом капюшоном. Посмотрел на меня, сбитый с толку, ничего непонимающий. — Она не могла выйти из машины без куртки, мистер Бут. Почему…почему… она же замерзнет.

— Мистер Ламли…

Он шагнул в снеговерть, с курткой в руке, крича:

Френси! Джейни! Где вы? Где вы-ы-ы?

Я протянул Туки руку, помог подняться.

— Ты в…

— Что я, — отвечает он. — Мы должны удержать его, Бут.

Мы бросились следом за ним, не бросились — поплелись: снеганасыпало выше колена. Но он остановился и мы настигли его.

— Мистер Ламли… — Туки положил руку ему на плечо.

— Туда, — крикнул Ламли. — Они пошли туда. Посмотрите!

Мы посмотрели. Две цепочки следов, больших и маленьких,которые быстро заносил снег. Еще пять минут, и мы не увидели бы их вовсе.

Он двинулся было по следу, наклонив голову, но Туки схватилего за пальто.

— Нет! Ламли, нет!

Обезумевшее лицо Ламли повернулось к Туки, он сжал пальцы вкулак, замахнулся, но что-то в глазах Туки заставило его опустить руку. Онпосмотрел на меня, потом взгляд его вернулся к Туки.

— Она замерзнет, — он словно разговаривал с двумя глупымимальчишками. — Разве вы этого не понимаете? Она без куртки и ей всего семь лет…

— Они могут быть где угодно, — ответил Туки. — Нельзя идтипо следам. Очередной порыв ветра полностью их занесет.

— Так что вы предлагаете? — истерично выкрикнул Ламли. —Если мы поедем за полицией, они замерзнут! Френси и моя жена!

— Возможно, они уже замерзли, — Туки встретился с Ламливзглядом. — А может, с ними случилось что и похуже.

— О чем вы? — прошептал Ламли. — Выкладывайте, черт побери.Скажите мне!

— Мистер Ламли, — говорит Туки. — Дело в том, что в Лоте…

Но именно я, неожиданно для самого себя, произнес ключевоеслово.

— Вампиры, мистер Ламли. В Джерусалемс-Лоте полным полновампиров. Я понимаю, осознать это трудно…

Он вытаращился на меня так, словно я позеленел у него наглазах.

— Психи, шепчет он. — Вы оба — психи, — потом отвернулся отнас, сложил руки рупором и завопил. — ФРЕНСИ! ДЖЕЙНИ!

Двинулся по следу, полы его пальто стелились по стегу.

Я посмотрел на Туки.

— Что будем делать?

— Пойдем за ним, — говорит он. Снегом волосы прилепило колбу, выглядел он-таки странно. — Не могу оставить его здесь. А ты?

— Пожалуй, что нет.

И мы пошли на ним. Но расстояние между нами всеувеличивалось. На его стороне была сила молодости. Он прорубал снег, словногрейдер. А тут дал себя знать мой артрит, и я уже посматривал на ноги, умоляяих: еще немного, пожалуйста, продержитесь еще немного…

Я ткнулся в спину Туки. Он стоял, широко расставив ноги,голову опустил, руки прижал к груди.

— Туки, — говорю я, — с тобой все в порядке?

— Все нормально, — ответил он, опуская руки. — Нам бы неупустить его из виду, Бут. Скоро он выдохнется и начнет лучше соображать.

Мы добрались до вершины взгорка и внизу увидели Ламли,оглядывавшегося в поисках следов. Бедняга, шансов найти их у него не было. Там,где он стоял, ветер дул так сильно, что заметал любую впадину через три минуты,

Ламли поднял голову и прокричал в ночь: ФРЕНСИ! ДЖЕЙНИ! РАДИБОГА, ОТЗОВИТЕСЬ!» В голосе слышались отчаяние, ужас, боль. Но ответил ему лишьрев ветра. Ветер словно смеялся над ним, говоря: я забрал их, мистерНью-Джерси, а вы оставайтесь с дорогой машиной и пальто из кашемира, Я забралих и занес их следы, а к утру они будут у меня, что две клубнички в морозилке…