Сука. Разворачиваясь, я выхожу из зала и подбегаю к нашей машине. Мне необходим телефон, я забираюсь в салон, осматриваю свои вещи и нахожу айфон.

Нажав на номер Дона, я слышу монотонный голос, сообщающий, что абонент сейчас вне зоны доступа. Затем Мел и Хлои. Все одинаково. Никто мне не отвечает.

Я зло бросаю телефон, и он разбивается об асфальт. Моя рука до сих пор сжимает трусики, и я швыряю их. Они летят в ночь и опускаются на траву.

Ненавижу ее! Ненавижу себя! Напиться и снова забыть, как зовут всех вокруг. Я возвращаюсь обратно, подхожу к барной стойке и заказываю виски. Я не помню, сколько выпил, но в тумане я позволил Соне вести меня к машине и посадить в нее. Она что-то шептала мне на ухо, а я тонул в своих страхах.

Дом стал мрачным. Ненавижу этот дом, он приносит только боль и горечь. Сжечь его. Надо будет сжечь, но сейчас я тяну за собой Соню, швыряя ее на постель. Не слыша ни возражений, ни возмущения, я разрываю ее платье, обнажая тело.

– Любимый, иди ко мне, – говорит Соня, послушно снимая с себя обрывки одежды и трусики.

Она раздевает меня, опрокидывая на кровать. Но во мне нет желания, ничего, только рвотные позывы, которые я пытаюсь побороть. Губы Сони проходятся по моей шее, опускаясь ниже, к животу. Я ничего не чувствую, когда она обхватывает губами мой член. Сейчас мне смешно, я ведь сегодня трахал Хлои. И она сейчас слизывает ее соки с меня. Я начинаю смеяться, отталкиваю женщину, сажусь на постели и роняю голову на ладони.

– Эрик, ну не умею я это делать. Мог бы помочь! – обиженно говорит Соня.

– Пошла вон, – смеюсь я, поворачиваясь к ней.

– Что? – переспрашивает она.

– Пошла вон. Глухая? Я сказал тебе убираться отсюда! Ты испортила все! Ты приперлась в мой дом, я выгнал тебя… я не женюсь на тебе! Вон отсюда! Из моей жизни… от меня… от моего члена. Ненавижу тебя, тупая дура. Ты испортила мою жизнь! – кричу я, продолжая хохотать.

Соня хлюпает носом и спрыгивает с постели, собирая свои вещи, но затем останавливается и поворачивается ко мне.

– Нет. Я знаю, что нужна тебе. Ты просто потерян сейчас. Расскажи мне, что с тобой происходит. Ведь я знаю, что ты любишь меня. Это Мел? Она так тебя настроила против меня? – Соня спокойно натягивает шелковый халат, садясь рядом со мной.

– Люблю? Нет. Я не люблю… никогда не любил. А ее я люблю, – мой смех обрывается, и я теперь ощущаю, как мне больно.

– Мел. Она твоя дочь, ты должен ее любить, хотя она меня не принимает. Ну, ничего, привыкнет. Тебе помочь принять душ? Все будет хорошо. Ты же прекрасен, Эрик. Мой прекрасный принц, – она обхватывает мою голову, кладет себе на плечо, поглаживая волосы.

– Жеребчик я, а не принц. Я стар для принца, – шепчу я, обнимая ее в ответ только для того, чтобы поблагодарить за ее розовые очки.

– Ты же не животное, чтобы быть жеребцом, – смеется Соня.

– Ты не понимаешь… ничего не понимаешь. Оставь меня, – я отталкиваю ее, падая на постель, и укрываюсь одеялом.

– Но я стараюсь в отличие от тебя. Все наладится, вот увидишь, я обещаю тебе, что сделаю все, что в моих силах, чтобы у нас все получилось. – Соня встает с постели, подходит ко мне, чтобы поцеловать, но я отворачиваюсь, закрывая глаза.

Я пьян. Я стар. Я один. Я унижен. Я люблю. Я полный идиот, желающий разреветься сейчас от этого мрака и холода внутри. Но это непозволительно. Это неправильно. Почему она? Почему она разорвала мое сердце?

Эрик

– Доброе утро, – бурчит Мел, и я киваю ей, замечая, что Хлои нет.

– А где все? – спрашиваю я, ощущая в груди неприятное жжение.

– Ну, если взять во внимание то, что Соня спит в твоей постели, выходит, ты подразумеваешь, где Хлои? – уточняет дочь, и я снова киваю. Не нужно ей знать, что Соня не спала в моей постели этой ночью, она была в соседней спальне. Гостевой.

– Дон посадил ее на самолет три часа назад. Она улетела, Нил позвонил и попросил помочь со свадьбой. И Хлои решила поехать.

Каждое слово терзает мое и так израненное сердце, и я закрываю глаза, откидываясь на стуле.

Улетела.

Я должен быть зол на нее. Хотя бы немного ненавидеть после вчерашних откровений. Но не могу. Не позволяет мне что-то внутри чувствовать это черное отвращение к девушке – только стонущую любовь.

– …А потом мы решили поехать на Аллею звезд, – тем временем говорит Мел, и я открываю глаза, а передо мной серый мир. Нет красок. Нет жизни. Ничего нет. Пуст.

– Я уехал, – бросаю я, встаю и, не разбирая дороги, только на автопилоте, иду к выходу.

– А завтрак? – кричит Мел.

– Не хочу, – скорее себе отвечаю я и выхожу за дверь.

Сев в машину, я завел мотор и поехал… не знаю куда, но поехал. Руки привычно сжимали руль, а нога давила на педаль газа. Перед глазами все плывет, а в груди тишина.

В одну секунду моторчики тела заработали, взрывая все пульсирующие вены и возвращая меня в пучину злости. Резкий визг тормозов, и я ударяю кулаками по рулю.

– Сука! – ору я. – Сука! Ненавижу тебя! За что ты так поступила со мной? За что так глубоко засела в сердце? Почему ты? Как ты могла улететь? Ты ведь обещала! Обещала быть со мной, держать за руку и не оставлять! Как ты могла?

Я не могу остановиться, выплескивая из себя отчаяние и страх, что больше ничего не вернуть. Потерял. Не сумел донести до нее свою любовь. Не получилось раскрыть ее чувства, а они были. Я уверен в этом! Уверен на все сто процентов! Но что случилось? Почему? Откуда в ней столько ненависти ко мне? Откуда столько холода и отвращения?

– Хлои… малыш, – я упираюсь лбом в руки на руле и смотрю на свои ноги.

Никогда не ощущал себя настолько отвратительно. Больно. Больнее, чем было вчера. Больнее, чем будет завтра. Так остро. Так ярко. Так бессмысленно.

***

День первый.

Срываться на всех, а особенно на Дона, который помог этой стерве сбежать и не получил наказания за свои слова. Предатель. Уволить к чертям. Так и сделал, но облегчения это не принесло. Только еще больше усугубило мое состояние.

День второй.

Улыбаться и смеяться вместе с Соней, гулять с дочерью и забыть навсегда о прошлом. Вот они, легкие решения, которые я принял за бессонную ночь. Идеальная жизнь. Моя. Только моя. Вернул и счастлив. Без нее. Лжец.

День третий.

Чувствовать себя грязным, но не оттого, что я изменял Соне. А потому что не та трогает меня, не та целует меня, а я заученно отвечаю ей. Не суметь возбудиться и уйти, только бы утонуть в алкоголе и видеть перед глазами пустынный пляж с одинокой фигурой девушки с развевающимися темными волосами. Сирена. Заманила меня и использовала. А оказалось, что я не того поля ягода. Стар.