Он посмотрел на нож в руке, снова подумал о матери, о чудовищном изнасиловании, которое разрушило ее.

Теперь он знал, что мать страдала от повторяющихся реактивных депрессий, что темные параноидальные расстройства прошлись по ним обоим.

Агрессивный страх перед кроликами, отвратительными кроличьими норами-дырами в земле.

Раньше он старался не погружаться в детские воспоминания. Охота на кроликов и материнский страх были частью тайного прошлого.

Но в последнее время воспоминания стали слишком частыми и проломили все защиты.

Они хлынули сейчас прямо ему в лицо.

Охотник был уверен, что он не психопат. Но прошлое показало, что никогда не оставит его в покое.

Чувствуя после гитары онемение в пальцах левой руки, Рекс резал лук-шалот.

– Почему ты называешь себя нежеланным? – осторожно спросил он и ссыпал нарезанный лук в кастрюлю.

– Потому что ты все время говоришь, что нам надо попытаться выдержать вместе три недели.

Рекс соскреб с ножа остатки о край доски, посмотрел на широкое лезвие и сполоснул его под краном.

– Я не в этом смысле, – сказал он, – а… очень прошу тебя выдержать меня.

– Мне так не кажется, – хмуро сказал Самми.

– Я никогда не видел Рекса таким счастливым, как сейчас, – заметил Диджей, чистя спаржу.

– Папа, помнишь прошлый раз, когда я должен был жить у тебя? – спросил Самми. – Помнишь?

Рекс посмотрел на сына, на блестящие глаза, нежное лицо, узкие плечи. Он понимал, что вряд ли сейчас услышит что-то хорошее, но все же ему хотелось, чтобы сын продолжал.

– Нет, не помню, – честно ответил он.

– Мне было десять лет, я был так рад, рассказывал приятелям про своего папу, что я буду жить с тобой в центре города, что мы будем каждый вечер есть в твоем ресторане.

Голос Самми прервался, он опустил голову, пытаясь успокоиться. Рексу хотелось обнять его, но он не решался.

– Самми… не знаю, что сказать. Я не помню этого, – тихо сказал он.

– Не помнишь. Потому что ты передумал, когда увидел, что я не подстригся.

– Неправда.

– У меня были длинные волосы, и ты велел подстричься, но я не подстригся, и… когда я пришел к тебе домой…

Глаза Самми наполнились слезами, лицо покраснело, губы припухли. Рекс снял кастрюлю с плиты и вытер руки о передник.

– Самми, – сказал он, – теперь я понимаю, о чем ты… дело было не в волосах… Просто… когда мама привезла тебя, я был так пьян, что не мог стоять на ногах… оставить тебя со мной для нее было невозможно.

Самми всхлипнул и отвернулся.

– Это было, когда я жил на Дроттнингсгатан, – продолжал Рекс. – Я помню, как лежал на кухонном полу, помню, у тебя были красные кроссовки и картонный чемоданчик…

Он замолчал, когда все понял.

– Но ты решил, что это из-за твоих волос, – сказал Рекс, скорее для себя самого. – Естественно.

Он обошел вокруг стола и хотел обнять Самми, но тот вывернулся из его рук.

– Прости меня. – Рекс осторожно отвел длинную челку с лица Самми. – Прости, Самми.

Диджей сунул в рот таблетку модиодала и проглотил. Он не знал, в какое эмоциональное состояние приведет его происходящее. Плохо будет, если он внезапно обессилеет и уснет на полу.

Он порезал очищенные стебли на кусочки, отложил верхушки, а остальное высыпал в кастрюлю с водой.

Сейчас он не Охотник. Сейчас он должен еще немного побыть другом, Диджеем.

Торопиться некуда, все происходит в безупречном темпе, в безупречном порядке.

Он вспомнил, как мама показывала ему школьную фотографию – ученики собрались перед огромным главным зданием. У девяти на снимке были выколоты глаза, десятый, охранник, отсутствовал. Он помнил, как дрожала мамина рука и как свет настольной лампы просвечивал сквозь дыры в фотобумаге, образуя неведомое созвездие.

– Я вполне обхожусь сам, – вполголоса сказал Самми. – Разве ты не понял?

– Но я отвечаю за тебя, пока ты живешь здесь… и при нынешних обстоятельствах мне не хочется ехать с Диджеем в Норрланд.

– Мы можем перенести встречу. – Диджей положил нож на разделочную доску. – Я могу позвонить инвесторам.

Рекс с благодарностью взглянул на него.

Диджей улыбнулся и подумал, как будет убивать их: Рекс проползет по всем коридорам гостиницы со сдернутой на спине кожей, а потом его сын выстрелит ему в шею.

Рекс выдавил в кастрюлю сок из пары лаймов, а Самми достал из холодильника взбитые сливки и открутил крышечку.

– Мне не нужна нянька, – сказал он. – Я понимаю, что выгляжу, как ребенок, но я вполне справляюсь сам.

– Я только не хочу, чтобы ты оставался один, – ответил Рекс и начал чистить креветки.

– Ты же мечтаешь поехать на север и поохотиться, – улыбнулся Самми и сделал вид, что вскидывает ружье. – Бах, бах… и Бемби мертв.

– Это просто переговоры.

– Которые я испорчу, – сказал Самми.

– Или поехали с нами на природу, – предложил Диджей. Истекающий кровью кролик, извиваясь, пополз по полу, отрубленные лапки лежали на разделочном столе.

– Папа не захочет, – тихо ответил Самми.

– Ну почему же! – запротестовал Рекс и ополоснул руки.

Он помешал суп с нарезанной спаржей, быстро обжарил верхушки с почками и принес блюдо с очищенными креветками.

– Это было бы потрясающе, – тепло сказал он. – Мы могли бы вместе готовить этим инвесторам. Самми, честное слово, ты полюбишь северную природу.

– Я не могу убивать животных.

– Я тоже.

– Может быть, со временем в вас проснется любовь к охоте, – сказал Диджей и попытался прогнать из головы мамин крик.

Из всех насильников сложно оказалось убить только двоих. Первого – потому что поднялся переполох и началась грандиозная полицейская операция по всей Швеции. А второго – потому что он проживал в Вашингтоне и у него много лет были мощные телохранители из Блэкуотера.

Его план был столь гениальным, что никто ничего не сумел понять до самой последней минуты.

Он знал, что Тедди Джонсон прилетит на похороны министра иностранных дел.

Но его пришлось приманивать на реальное событие, причем – пока до него не дошли слухи, что некоторые его старинные приятели по Кроличьей норе мертвы, иначе он, без сомнения, учуял бы западню.

И тогда будет все равно, какую приманку положил в клетку Охотник на кроликов.

Но Джонсон пошел в ловушку, и Диджей постарался уйти от Рекса в тесноте церкви. Он занял место на кафедре возле лестницы и помахал Самми, который оказался далеко справа. Под гул псалма они кидали в Рекса бумажные катышки.