class="v">Ах, если б мягкой мне циновкой стать

 на этом ложе,

Чтобы обласкать плоть хрупкую твою

 в осеннюю густую темень!

Увы, износится циновка, вскоре став

 ненужной вещью,

Года не пройдет, как пышный мех

 ее собой заменит.

Ах, если б нитями мне шелковыми стать

 и в туфельки сплестись,

Чтоб облекать прелестные ступни,

 к ним прижимаясь нежно!

Увы, после прогулки ты, устав,

 захочешь отдохнуть

И, туфли снявших в темный угол или под кровать

 забросишь с равнодушием небрежным.

Ах, если бы в час полуденный мне стать

 твоею тенью,

Чтобы отражать тебя во всем, идти тебе вослед

 на запад ли — неважно — на восток!

Увы, гораздо гуще и длиннее отбрасывают тень

 высокие деревья,

Да и недолго быть нам вместе — недалек тот миг,

 когда мой выйдет срок.

Ах, если б в час полуночный мне стать

 светильником в твоей опочивальне,

Чтоб озарять нефритовый твой лик,

 между резных мерцающих колонн!

Увы, настанет время разгореться ветвям

 великого Фусана-древа,

И гаснет мой чадящий язьгчок,

 рассветными лучами посрамлен.

Ах, если б тонким мне бамбуком стать,

 основой веера,

Чтоб обвевать тебя прохладой, с нежных рук твоих

 горячую испарину вбирая!

Увы, как только поутру начнут

 замерзшие росинки выпадать,

С подолом длинным, длинным рукавом

 ты вместо веера одежду выбираешь.

Ах, если бы мне древесиной стать

 могучего утуна,

Чтоб лежать певучей лютней на твоих коленях!

Увы, иссякнет радостный напев,

 печальною мелодией сменившись,

И ты, меня с досадой оттолкнув,

 найдешь себе другое развлеченье.

Источник: Кравцова М.Е. "Поэзия Древнего Китая", 1994

Перевод: Стручалина Г.В.

"За вином"

5. "Жить среди людей — и не быть в толпе..."

Жить среди людей — и не быть в толпе.

Как мне удалось? — Верен я себе.

У ограды я хризантемы рву;

Вижу же Наньшань — и легко живу.

Над горой закат дымку золотит,

Парами домой стая птиц летит.

Вот где жизни смысл!.. И готов я был

Высказать его — но слова забыл...

Примечания

Наньшань (Южная гора) — указание на величественный горный комплекс Лушань, часто упоминавшийся в древней китайской поэзии; а также возвышенность, где, возможно, были расположены могилы предков поэта.

Примечание переводчика — это стихотворение — пятое из двадцати данного цикла, является одним из самых известных в цикле и часто цитируется. Мне очень нравится перевод Л.З. Эйдлина, и обычно я не перевожу стихи, если полностью согласна с уже существующим переводом, но в этом, конкретном случае было интересно сохранить ритмику оригинала.

Источник: Стихи.ру

Перевод: Щуцкий Ю.К.

Персиковый источник ("В годы Великого начала, при династии Цзинь...").

В годы Великого начала, при династии Цзинь1, один человек из Улина занимался рыбной ловлей. Раз продвигался он по ручью и забыл: много ли он проехал? Вдруг он заметил цветы персика в теснине берегов. На протяжении сотни шагов иных деревьев не было. Душистые цветы были свежи и прекрасны, а опавшие лепестки стлались пестрым покровом. Рыбак очень удивился этому. Он двинулся дальше, желая добраться до конца рощи.

Роща кончилась; плывя вдоль источника, он достиг горы; в горе была небольшая пещера, и из нее, казалось, брезжил свет. Рыбак оставил лодку и проник в отверстие. Сначала было очень тесно: едва можно было пробраться человеку. Продвинулся он еще несколько десятков шагов и внезапно открыл свет. Местность была обширна, просторна, жилища опрятны; там были превосходные поля, прекрасные пруды, росли туты и бамбуки. По межам были проходы, слышался лай собак и пение петухов. И мужчины и женщины были одеты совсем как иноземцы; у них были светлые волосы, свисавшие косичками. Они благоденствовали и радовались.

Увидя рыбака, они сильно удивились и спросили: откуда он пришел? Он на все подробно ответил и собрался было вернуться домой, но они поставили для него вино, зарезали курицу и приготовили пищу. Когда в деревне услышали, что пришел человек, то явились все и стали его расспрашивать.

А о себе они рассказали, что в былые времена они бежали от трудностей при династии Цинь2, что вместе с женами и детьми и со всеми согражданами они прибыли в эту уединенную область и из нее уже не выходили. Так они отделились от всего внешнего мира.

Они спрашивали: какой теперь век? И оказало сь, что они не знали о существовании даже Ханьской3 династии; что уж и говорить о Вэйской и о Цзиньской! И вот этот человек подробно рассказал им обо всем, что ему самому довелось слышать. А они все ахали и дивились.

Другие люди тоже приглашали его к себе, и везде ему выносили вино и пищу. Он провел у них несколько дней и, простившись, отправился в путь. Но тогда они сказали ему, что не стоит о них рассказывать людям вовсе.

Когда он вышел, то нашел свою лодку и снова двинулся прежней дорогой, повсюду отмечая ее. Прибыв в город, он явился к правителю и рассказал ему об этом. Правитель тогда отправил вместе с ним людей на поиски, но им не удалось найти даже прежних отметок.

Источник: "Китайская литература. Хрестоматия.", Т.1., 1959

Перевод: Эйдлин Л.З.

Персиковый источник ("Хризантемы осенней нет нежнее и нет прекрасней...")

В годы Тайюань правленья дома Цзинь

человек из Улина рыбной ловлей добывал себе пропитание.

Он плыл по речушке в лодке

и не думал о том, как далеко он оказался от дома.

И вдруг возник перед ним лес цветущих персиковых деревьев,

что обступили берега на несколько сот шагов;

и других деревьев не было там, —

только душистые травы, свежие и прекрасные,

да опавшие лепестки, рассыпанные по ним.

Рыбак был очень поражен тем, что увидел,

и пустил свою лодку дальше,

решив добраться до опушки этого леса.

Лес кончился у источника, питавшего речку,

а сразу за ним возвышалась