– Она не спит.

Я повернула голову на голос матери и увидела, как она отпустила руку моего отца. Они оба стояли возле кровати.

– Мелли, дорогая, – прохладная рука матери коснулась моей щеки. – Как ты себя чувствуешь?

Я на мгновение задумалась, пошевелила пальцами рук и ног, затем подвигала руками и ногами.

– Вообще-то, я в полном порядке. Я прекрасно себя чувствую. И впервые по-настоящему выспалась за последнее время. – Мой желудок заурчал. – Кстати, который час?

– Уже начало шестого. Ты была без сознания с того момента, как Джек этим утром вытащил тебя из машины.

Я покачала головой:

– Мне кажется, будто это было несколько недель назад. И сейчас, как бы странно это ни звучало, мне безумно хочется съесть пирога с кокосовым кремом из булочной Джестин.

Отец взял меня за руку:

– Я его тебе принесу. Все, что ты хочешь, проси что угодно. – Мне показалось, что я увидела в его глазах слезы, но он быстро принял невозмутимый вид.

Я сжала его руку, радуясь, что со мной мои родители, но с болью осознавая, что одного человека здесь все-таки нет.

– Спасибо, пап. И посмотри, может, удастся купить целый пирог.

Хорошо меня зная, он, услышав это, даже не моргнул глазом.

– Понял, – сказал он и наклонился, чтобы поцеловать меня в лоб. – Я доставлю его в дом твоей матери, поскольку тебя вряд ли продержат здесь до утра. Я вернусь, чтобы помочь ей отвезти тебя домой.

Я улыбнулась в знак благодарности, и мой желудок снова заурчал. Я посмотрела ему вслед и повернулась к матери:

– Кто-нибудь рассказал Джулии, что мы нашли?

Мать покачала головой:

– Как только я поместила тебя сюда, я позвонила Ди, чтобы сообщить ей. Но сегодня утром Джулия впала в кому – примерно в то же время, когда мы копали могилу Джонатана. Врачи сомневаются, что она из нее выйдет.

Меня охватила необъяснимая печаль.

– Получается, все было впустую? – Я огорченно покачала головой, стараясь не думать о том, что случилось сегодняшним утром.

– Пока еще рано судить, но вряд ли это было впустую.

Я закрыла глаза, пытаясь осознать все то, что говорила мне мать, но, вспомнив, что нахожусь в больнице, открыла их снова.

– Почему я здесь? – удивилась я, впервые заметив иглу в моей руке и капельницу с лекарством у кровати.

На лице матери появилось странное выражение.

– У тебя было сильное обезвоживание. По крайней мере, врачи утверждают, что это из-за него ты потеряла сознание. Но я увидела в машине рядом с тобой Гарольда Маниго, а потом увидела тебя… – Ее голос дрогнул. – Ты не боролась, Мелли. Ты даже не пыталась. – По ее щеке скатилась крупная слеза.

– Прости, мама. Я… не могла. Мне было нечем бороться, и… не за что. – Я отвернулась, чтобы не видеть ее лица, когда я прошептала все остальное: – Было гораздо проще просто… отказаться от всего.

Она подвинула к краю кровати стул и взяла обе мои руки в свои.

– Это все происки Гарольда, это он отравлял твой разум. – Она закрыла глаза. – Обещай мне, что больше никогда так не поступишь. Что ты всегда будешь бороться. Ты сильнее их. Даже без меня, хотя на то, что силы сегодня покинули тебя, имелась своя причина. Но все равно ты всегда должна бороться. Особенно сейчас… – Она умокла, не договорив.

– Что за причина?

Она посмотрела на меня, и на ее лице вновь возникло странное выражение.

– Ты что-то хочешь мне сказать?

И я вспомнила Бонни, ее музыку. Ее слова. Возвращайся. Вернись и найди глаза моей дочери.

– Да, – ответила я. – Бонни спасла меня. Именно она помогла мне вернуться. – Я расплакалась, и на то имелось множество причин, которые я даже не могла назвать. – Прости, – прошептала я, промокнув глаза краем простыни. – Сама не понимаю, почему в последнее время у меня глаза на мокром месте.

И снова мать окинула меня таким взглядом, как будто ждала от меня какого-то признания.

– Иногда, когда мы их меньше всего ожидаем, к нам приходят ангелы, – сказала она, так и не дождавшись моего ответа. – И это не первый случай, когда Бонни встала на твою защиту.

Я покачала головой:

– Это да. Она спасла меня на кладбище Круглой церкви, хотя я сама не понимаю, зачем ей за меня заступаться. Может, из-за Нолы, ведь теперь я ей что-то вроде суррогатной матери.

Моя мать откинулась на спинку стула и закатила глаза:

– Мелли, я всегда считала тебя разумной женщиной. Ты наверняка понимаешь, почему Бонни чувствует потребность тебя защищать. Или почему у тебя, как ты выразилась, в последнее время глаза на мокром месте?

Я недоуменно посмотрела на нее:

– Не считая того, что мое сердце жестоко вырвали из моей груди, нет, я даже не представляю почему.

Она сокрушенно вздохнула:

– Мелли, твои ноги отекают. Ты постоянно плачешь. Твои брюки и юбки стали тебе тесны. Ты быстро устаешь, но страдаешь бессонницей. Тебе очень хочется пирога с кокосовым кремом. Что-то из этого тебе о чем-нибудь говорит?

В моей голове вспыхнули крошечные точки света. Я бессмысленно уставилась на нее, не в силах осознать, что мой мозг пытается до меня донести. Моя мать снова закатила глаза, а затем, пристально глядя мне в лицо, наклонилась ко мне:

– Тебе случайно не приходило в голову, что ты беременна?

Я продолжала тупо смотреть на нее, пока мой разум медленно перелистывал мой мысленный календарь, высчитывая количество дней, прошедших с моего дня рождения, упорно сопротивляясь неизбежному выводу, к которому я приходила, невзирая на множество разных путей, которые пытался выбрать мой мозг. По крайней мере, даже всю жизнь страдая нерегулярными месячными, я не могла не понять это – пожалуй, самое важное из всех биологических изменений в организме женщины. И все это время мой мозг орал на меня: нет! Нет! Нет! Нет!

Приняв мое оцепенелое молчание как повод для дальнейшего разговора, мать продолжила гнуть свою линию:

– Прежде чем назначать лечение женщине детородного возраста, находящейся без сознания, положено сделать тест на беременность. – Она многозначительно умолкла, а я задержала дыхание. – Этот тест оказался положительным.

Я продолжала растерянно моргать, не в силах выдавить из себя даже слово. И язык, и губы отказывались меня слушаться.

– Беременна? Но как такое могло произойти? – наконец пролепетала я.

Мать закрыла глаза и глубоко вздохнула:

– Дорогая, я знаю, что не была с тобой в годы твоего взросления, чтобы вовремя поговорить о птичках и пчелках. Но тебе уже сорок лет. Я искренне надеюсь, что даже без моего присутствия тебе каким-то образом удалось выяснить, откуда берутся дети.