Есть небольшая надежда… что разработанный мной препарат поможет альфа-волнам вашего мозга синхронизироваться с колебаниями таких же волн школьников. И вы… в каком-то смысле сможете с ними даже общаться. Кто-то из вас, у кого частота попадет в резонанс с его… с ним самим в прошлом, передаст сообщение.

— Какое?

— Что нельзя возвращаться в дом. Когда они будут рядом, их накроет бомба… все погибнут.

Лена и Виктор переглянулись. Петр невольно вернул бутылку назад в сумку.

— А если мы не сможем? Если… не состыкуемся, или… как это называется?

— Для этого мы и собрались все вместе. У кого-то должно получиться.

— А тебе-то что с этого? — Шаров никак не мог отделаться от наваждения в виде часов. У него было стойкое ощущение, что когда-то давно у него были похожие часы. Только… куда они делись? И были ли вообще?

— Мне? Простите за прямоту, но это моя Нобелевская премия.

— Вот же жук… — вырвалось у Дениса. — Значит, мы твои подопытные кролики?

Инин пожал плечами.

— Баш на баш. Я делаю открытие мирового масштаба, а вы не погибаете в сорок первом.

— Таблетки одинаковые? — Шаров кивнул на лоток.

— Да, абсолютно.

— Тогда тебе придется выпить первым. Причем ту, что дам тебе я.

Инин протянул Шарову коробку.

— Идет.

Наступила гнетущая тишина. Шаров медленно взял оранжевый лоток, повернулся спиной к старику и посмотрел на притихшую компанию.

— Ну что? Я так понимаю, мы пришли сюда именно за этим. Если этот гад хочет нас уморить, пусть сдохнет первым. Я уверен, что кто-то из вас приволок за собой охрану, которая шла за нами по пятам… — он посмотрел на Лизу, но та и бровью не повела. — Думаю, нас откачают через полчаса или сколько времени будет ждать охрана, пока не перероет весь дом. Да и не похоже, что этот придурок решил таким способом покончить с собой.

Майор провел пальцами по холодным ячейкам, наугад вытянул пилюлю, затем повернулся к старику.

— Держи. Единственное, я хочу, чтобы ты знал. Будет у тебя нобелевка или не будет, я засажу тебя туда, где тебе самое место.

Старик кивнул. Глаза его угрюмо блестели.

— Мое открытие… важнее всего, — просипел он.

— Ну да, конечно. Пей, чтобы я видел. — Шаров отдал ему пилюлю.

Инин аккуратно положил ее в рот, отвинтил крышку бутылки…

— Эй, стой, я после тебя из горла пить не буду! — вскрикнул Петр, мгновенно достал из сумки пластиковый стаканчик и протянул Шарову.

Полицейский едва подавил смешок.

Старик, казалось, не слышал их разговора. Он сидел с полуоткрытым ртом. На желтоватом языке лежала таблетка.

— Держи, — Шаров протянул ему стакан шипящей воды.

Профессор взял стакан, задержался буквально на мгновение, затем глотнул таблетку и запил ее водой. Кадык на дряблой шее дернулся вверх-вниз, потом замер.

— Это будет что-то вроде сна, — сказал он и откинулся на стену. — Сна наяву. — Глаза его начали стекленеть. Он повернул голову налево, потом направо, будто бы что-то искал. — Ищите себя и постарайтесь вступить в беседу. Это будет казаться стран… ным… н… но… э-э… ша… нс…

Голова безвольно повисла на шее, хотя глаза оставались открытыми.

— Вот же черт… — пробормотал Денис. — Он… он жив?

Шаров пощупал сонную артерию. Она пульсировала слабо, но ритмично.

— Жив. Он в хорошей отключке, но пока жив.

— Может… ну его? Пусть сидит тут. Накроем его, оставим даже виски. Проснется, поймет, что мы в такие игры не играем, и поедет домой к внукам, — сказал медленно Петр.

Шаров подошел к старику, поднял рукав, отстегнул часы и рассмотрел их при свете фонаря.

— Это ваши часы, — вдруг сказала Лена. — Вы отдали их Вите, когда ушли. Хотя сначала обещали Червякову. У них там есть мелодия «Подмосковные вечера» и «День победы».

Шаров сам не зная как, одновременно нажал несколько кнопок, и часы запищали всем известную мелодию, от которой у него сжалось сердце. Он вспомнил ее. Вспомнил часы, вспомнил, как они бежали по тропе до озера — вспомнил, как вздыбилась черная гладь и все померкло.

Он посмотрел на старика, укравшего их воспоминания. Морщинистое лицо разгладилось и будто бы помолодело. Старик улыбался уголками губ, словно кого-то увидел.

— Что бы это ни было, мы должны… — сказал Шаров, кинул пилюлю в рот и запил водой. — Будь что будет.

Он грузно привалился к стене. Голова оставалась холодной, но мысли будто притупились, сделались вялыми и расплывчатыми. Подошел Давид, взял пилюлю и выпил одним глотком.

Петр вздохнул.

— Вот же дрянь-то какая! Куда же я впутался…

За ним таблетку выпила Лиза. Денис присел рядом с ней.

— Не больно? — спросил он.

Лиза покачала головой. Глаза ее оставались ледяными. Он поморщился и последовал ее примеру.

Виктор взял пилюлю, протянул Лене.

— Давай. Встретимся на той стороне.

Она кивнула.

— Только найди меня.

— Обязательно. Я обещаю.

Когда подвал затих, Виктор взял последнюю пилюлю, положил на язык и опустился рядом с Леной.

— У всего есть начало, а значит, должен быть конец, — сказал он.

Глотнув холодной воды, он взял Лену за руку.

— Не отпускай меня, — прошептал он, глядя в ее остекленевшие глаза.

Глава 38

1941 год

Лена, вращавшая головой в поисках знакомых лиц, вдруг остановилась, сощурилась (так Вите показалось, хотя он всегда думал, что у нее отличное зрение), затем медленно повернулась к нему.

— Ты слышал? — прошептала она.

— Что?

Весь рынок был заполнено гомоном, криками, болтовней и суетой — выделить в этой какофонии какой-то особый звук у него бы не получилось, даже если бы он очень постарался и, как любила говорить физичка, «сосредоточился».

— Мне кажется, это Денис кричал! Смотри, там! — Лена показала рукой в сторону входа на рынок. Витя мотнул головой. Он успел заметить, как под полукруглой в виде арки вывеской «Преображенский рынок» расступилась и тут же сомкнулась серая толпа. Женщины в платках зашептались, а старики и редкие мужчины поспешили отвернуться. Вездесущая пацанва, повисшая на воротах, указывала руками на дальний конец улицы и с жаром обсуждала происшедшее.

— Поймали шпионов!

— Ловко они их схватили! Видел, какой он прием применил?

— Обычная подсечка, дурында! Тоже мне, прием!

— Наверное, повели в отделение! Айда,