Амьен и железная дорога Париж – Амьен были вполне обеспечены от его ударов.

Когда эти результаты были достигнуты, наступление продолжалось тремя британскими армиями (1, 3 и 4‑й) и тремя французскими (1, 3 и 10‑й), действовавшими одновременно на всем фронте между Аррасом и Суассоном. После 15 дней борьбы противник отошел в расстройстве к позиции Гинденбурга.

Кроме того, непрерывные атаки, которым немцы подвергались с 18 июля, наносимые им крупные потери людьми и материальной частью, необходимость питать непрерывно развивающееся сражение, быть может, опасение остаться в выступе, в котором они рисковали подвергнуться новым атакам в неблагоприятных для них условиях, – побудили немцев сократить свой фронт в северном районе и добровольно отказаться от территории, которую они приобрели в апреле во время их наступления в направлении на Азебрук. Между 8 августа и 4 сентября германское Верховное командование отвело свои войска из выступа к югу от Ипра и расположило их на линии Витсхазте, Армантьер, Ля-Бассэ, очистив такие важные позиции, как гора Кеммель, и избавив Бетюнский угольный бассейн от опасной угрозы, нависавшей над ним в течение четырех месяцев. Это было одно из преимуществ – и не меньшее, – которое союзники извлекли из своей победы, хотя она еще только намечалась.

Одним словом, за шесть недель противник потерял все, что завоевал весной. Он потерял много людей и материальной части. А главное – он упустил управление войной, утратил моральное превосходство. Его материальное и моральное расстройство должно было быть очень значительным. Нам надо было только продолжать проводить свой план, ускорить освобождение железной дороги Париж – Аврикур в районе Комерс силами американской армии, как мы добились того для железных дорог Париж – Амьен и Париж – Шалон французскими и британскими армиями; в общем – надо было возможно скорее бросить в общее сражение, расширив его фронт на восток, последнюю армию, вступившую в борьбу, армию Соединенных Штатов, как это предусмотрено запиской от 24 июля.

С другой стороны, ввиду отступательных движений противника, свидетельствовавших о его усталости и недостатке резервов, я обратил внимание фельдмаршала Хейга и ген. – лейт. Жилена на возможность выгодно использовать создавшуюся обстановку на севере. «В частности, – писал я им 2 сентября, – мне кажется, что можно было бы при небольшой затрате сил предпринять бельгийской армией и британской 2‑й армией операцию с целью занять Клерканские высоты, лес Хоутхульст, гребень Пасхендаэле, Гелювельтские и Зандворские высоты, Комин. Помимо непосредственных выгод, которые эта операция принесет наступающему благодаря неожиданному расширению фронта наступления к северу от р. Лис, вышеуказанные результаты привели бы к созданию отличного исходного положения для последующих операций в направлении на Рулер и Куртрэ…»

Предлагая главнокомандующему британскими армиями и начальнику штаба британской армии немедленно разработать планы этих операций, я таким образом подготовлял проведение общего наступления, которое я уже теперь намечал для союзных армий, – наступления, ставшего возможным благодаря успеху всех частных операций, проведенных с 18 июля, завершить которые должна была в Сен-Миельском выступе 1‑я американская армия.

3. Ликвидация угрозы железной дороге Париж – Аврикур в районе Комерси

План американского наступления в Воэвре, как мы видели, был частью записки от 24 июля.

Для осуществления его было решено 22 июля, кроме формирования американской 1‑й армии на Марне, сформировать на Маасе 2‑ю американскую армию, которая по мере прибытия ее частей должна была занять полосу фронта от Номени до района к северу от Сен-Миеля.

Возможность создать эти два крупных соединения в конце июля подчеркивала размеры, которые принимала американская помощь на французском фронте, а также свидетельствовала о страстном желании ген. Першинга возможно скорее видеть экспедиционные силы объединенными под его командованием, пользоваться такой же самостоятельностью, как и прочие союзные армии, и поскорее идти в бой под собственным знаменем.

Я, больше чем кто-либо другой, был убежден в необходимости как можно скорее сформировать большую американскую армию, подчиненную ее собственному главнокомандующему, хорошо зная, что в национальных армиях солдат лучше всего дерется под командой офицеров, которых дала ему его страна, которые говорят на одном с ним языке и защищают одно дело знакомыми ему идеями и приемами. Мне очень хотелось возможно скорее исполнить желание Першинга. Однако нельзя было для этого приостанавливать или замедлять в конце июля удачно начавшиеся и развивавшиеся операции в Тарденуа, в которых участвовали некоторые дивизии американской 1‑й армии. Кроме того, надо было оговорить непредусмотренные случаи, когда окажется необходимым использовать американские войска не под командованием их главнокомандующего. Об этом я и написал 28 июля ген. Першингу. Он настолько хорошо понял смысл моего письма в отношении фронта во Франции, что 29 июля поделился со мной своим беспокойством по поводу посылки американских подкреплений в Италию и просил меня оставаться в этом вопросе на моей, известной ему точке зрения, сводившейся к «необходимости сосредоточить наши боевые усилия на Западном фронте», к невозможности «отвлечения части американских сил в другой район».

Впрочем, в том же смысле я ответил и военному министру, который спустя некоторое время передал мне просьбу Нуланса об усилении американским контингентом союзных сил, действовавших в Северной России. Высказывая сомнения относительно необходимости увеличения этих сил сверх численности, установленной Высшим военным советом, я добавил, что снимать войска с французского фронта во всяком случае недопустимо.

* * *

В данное время я насколько возможно ускорил подготовку к наступлению в Воэвре, попросив 4 августа в моей Ставке в Бонбоне ген. Петэна закончить эту подготовку к концу месяца, а ген. Першинга – поспешить с формированием американской армии, в Воэвре.

9 августа ввиду блестящего развития операций на Сомме надо было как можно скорее перейти в наступление в Воэвре, и мы, чтобы выиграть время, решили на совещании с Петэном и Першингом в Саркюсе, что американская 1‑я армия будет сформирована именно в этом районе, а не как было намечено раньше – в районе р. Эны, где фронт уже стабилизировался. Как мы видим, временно ограничились созданием только одной американской армии.

17 августа Першинг получил директивы для намеченного наступления. Напомнив ему цель наступления – ликвидацию угрозы железной дороге Париж – Аврикур путем уничтожения Сен-Миельского выступа, директивы указывали ему намеченный для достижения рубеж: линию Буксьер-су-Фруамон (в 6 км к северо-востоку от Понт-а-Муссона), Марс-ля-Тур, Парфонрюп, Безонво. Указывался ему порядок проведения операции, которая слагалась из трех наступлений: 1) одного – к востоку от Сен-Миельского выступа, с фронта Лэмениль, Сешпрэ в северном направлении; 2) другого – к северу от выступа, с укрепленного фронта Калон, Одимон в восточном направлении; 3) третьего, обеспечивающего второе слева, – с фронта Шатийон-су-лэ-Кот, Безонво.

В общем требовалось 18–19 дивизий.

Достижение указанного рубежа с избытком обеспечило бы ликвидацию угрозы железной дороге Париж – Аврикур; преследуя свою непосредственную