лечения… неужели он… неужели он всё ещё испытывает… к ней… Сяо Цзыцзинь долго стоял столбом рядом с кроватью, с силой сжав кулаки, в глазах его загорелась ненависть.

Лучше бы ты правда умер!

На полпути к подножию горы Ли Ляньхуа неожиданно чихнул.

— Апчхи!.. Кто вспоминает меня недобрым словом? — Он остановился, оглянулся на Павильон дикой зари на вершине и чуть слышно вздохнул.

— Если вы не сделали ничего плохого, почему беспокоитесь, что кто-то вас бранит? — холодно спросил кто-то.

Ли Ляньхуа испуганно обернулся, но увидел в зарослях неподалёку мужчину и женщину: женщина лежала на траве, мужчина искал что-то в зарослях. Он выпрямился — это был Гуань Хэмэн.

— Прошу прощения, я вас не заметил, — извиняющимся тоном сказал Ли Ляньхуа.

Гуань Хэмэн потемнел лицом.

— Моя названая сестра потеряла слишком много крови, боюсь, она не выдержит дорогу до подножия. Нет ли у вас фляги с водой, чтобы дать ей напиться?

— Да, позвольте мне осмотреть раны барышни Су, — отозвался Ли Ляньхуа, затем наклонившись прошёл под деревьями, пробрался через заросли и замер, едва бросив один взгляд — ужасающие раны на теле Су Сяоюн не поддавались объяснению. Он вытащил из-за пазухи кожаный бурдюк. — Вот вода. Странно, что за вещь оставила такие раны?

Гуань Хэмэн приподнял Су Сяоюн, поднёс к её губам бурдюк с водой и напоил её.

— Похоже, нож и железное шило, — с трудом проговорил он.

Ли Ляньхуа указал на четыре колотые раны на груди девушки.

— Также есть вероятность, что это были эмэйские иглы*.

Эмэйские иглы — вид колющего парного оружия с кольцом для пальца посередине

Гуань Хэмэн ещё больше помрачнел.

— Это могли быть и гуаньдунские парные башмаки с ножами в носках, и обоюдоострое копьё с северо-запада.

Ли Ляньхуа сухо хохотнул.

— Если бы это были парные башмаки или обоюдоострое копьё, боюсь, барышня Су уже бы… — Гуань Хэмэн застыл на месте: после ран от такого оружия Су Сяоюн уже испустила бы дух и точно не дожила до настоящего момента. Ли Ляньхуа продолжал: — Этот человек нанёс барышне Су такие раны, возможно, потому что хуже неё в боевом мастерстве. Либо преступник действовал с умыслом и нарочно причинил ей такие страдания, чтобы и выжить, и умереть было мучительно. — Гуань Хэмэн похолодел. — Уверенный в себе убийца не стал бы наносить порезы по всему телу так, что жертва выжила.

Гуань Хэмэн понемногу приходил в себя.

— На сегодняшнем пиру было не так много людей, чьё боевое мастерство ниже, чем у названой сестры.

— О них можно спросить героя Сяо, — слабо усмехнулся Ли Ляньхуа.

К этому моменту Су Сяоюн выпила довольно много чистой воды, и цвет её лица немного улучшился. Ли Ляньхуа с Гуань Хэмэном на руках отнесли её к подножию пика Сяоцин на постоялый двор “Улинь”. Хотя раны девушки были тяжёлыми, к счастью, орудие убийства оказалось коротким и не задело внутренних органов, но и внешние повреждения были серьёзными. Гуань Хэмэн наложил на них хорошее лекарство от ножевых и колотых ран, и благодаря его лечению, её жизнь больше не висела на волоске. Как только она очнётся, сможет рассказать, кто так изранил её. Гуань Хэмэн хоть и всё ещё волновался, но теперь немного успокоился.

Ли Ляньхуа большую часть ночи помогал Гуань Хэмэну раздувать огонь для приготовления лекарственных снадобий, подбирал использованные повязки, вытирал стол и подметал полы, Гуань Хэмэн лишь оцепенело смотрел на лежащую без сознания Су Сяоюн, страдальчески сдвинув брови и с измученным взглядом — его чувства к этой барышне были очевидны любому.

Этой ночью они не сомкнули глаз, а на следующее утро из Павильона дикой зари вернулись Кан Хуэйхэ, Лян Сун, Лун Фуцзе, Ян Чуйхун и другие, не переставая обсуждать отравление Цяо Ваньмянь. По их мнению, раз Су Сяоюн была ранена в то же время, то это дело рук одной банды, и чтобы выяснить, кто желал зла Цяо Ваньмянь и Сяо Цзыцзиню, нужно лишь дождаться, когда очнётся Су Сяоюн и скажет, кто на неё напал — тогда-то всё и прояснится.

Девушка однако лежала в горячке, не приходя в сознание. Гуань Хэмэн целыми днями готовил для неё микстуры, каждый день он варил снадобья в час Петуха* и давал их ей в час Собаки*, никогда ни на мгновение не отклоняясь от времени. Так прошло несколько дней.

Час Петуха — время с 5 до 7 часов вечера

Час Собаки — время от 7 до 9 часов вечера

Наступил четвёртый день после свадьбы Сяо и Цяо.

Глава 45. Слеза Гуаньинь

Вскоре после ухода друга Фан Добин нашёл предлог, чтобы ускользнуть, вернулся на постоялый двор “Улинь” и успел поругаться с хозяином, не обнаружив там Гуань Хэмэна, Су Сяоюн и Ли Ляньхуа. Однако в тот момент Ли Ляньхуа был ещё на полпути к подножию и делился водой из бурдюка. К счастью, они успели вернуться до того, как Фан Добин силой вынудил хозяина признаться, что он сообщник “Цяо Лицзяо”*.

Цяо Лицзяо — здесь в оригинале подразумевается имя Цзяо Лицяо, которое несчастный владелец постоялого двора, по всей видимости, неверно расслышал, так что получилась бессмыслица типа “сила ног Цяо”.

Шёл уже четвёртый день после свадьбы Цяо Ваньмянь и Сяо Цзыцзиня. Услышав о тяжёлом состоянии Су Сяоюн, они тоже навестили её, но по какой-то причине новобрачные небожители, бледные и вовсе не выглядевшие счастливыми, очень торопились: оставили множество ценных лекарств и тут же ушли, словно их что-то очень тяготило. Фан Добину было любопытно, в чём дело, но Гуань Хэмэн был в подавленном настроении из-за того, что его названая сестра страдала от полученных ран; а Ли Ляньхуа уже несколько дней безвылазно спал в своей комнате, сославшись на плохое самочувствие. От невыносимой скуки ему оставалось лишь развлекаться в комнате Ян Чуйхуна — сначала он хотел поиграть с кем-нибудь на деньги, но Ян Чуйхун предложил “связанные стихи”, Фан Добин долго упирался, но в итоге скрепя сердце согласился. Эти несколько дней он постоянно зевал, соединяя стихотворные строки с двумя талантами цзянху, искушёнными и в боевом мастерстве и в искусствах. “Распускаются сливы цветы, раскрываясь один за другим”, “Вдохнул всей грудью тонкий аромат — вскружили голову прозрачные шелка”, “Красавица погибла молодой, с тех пор бродягой стал возлюбленный её” — и тому подобные изысканные изречения возникали и соединялись одно за другим, отчего у него голова шла кругом и хотелось позвать на помощь, а эти двое так преисполнились вдохновения, что