И я ещё раз обернулся к девушке. Та сидела мрачная, насупленная, нервно грызя собственные ногти. Зря! Они у неё такие красивые!

— Пожалуйста, не думай про меня плохо, — попросил я, — Я не демон-искуситель, и не служитель демонов… я просто умею думать головой и мне не забивали христианством голову с детства. И ещё, я бывший жрец. Я отлично знаю, что любая религия, абсолютно любая, придумана только для управления людьми. И ничего больше. Красивая обёртка из красивых историй и правильных заповедей, но под ней спрятан кнут. Пастуший кнут. Я это понимаю, но я не хотел вносить разлад в твою душу. Ты сама попросила. Прости.

— Да уйди уж, наконец! — всхлипнула Катерина.

И я прыгнул на спину Шарику. Я уже довольно ловко умею это делать. Обрадованный Шарик опять порывался рвануть во все лопатки, но сейчас я сдержал его порыв. Немного обогнал карету и скакал чуть впереди, на ходу раздумывая, правильно ли я поступил. Не знаю! Но, простите меня, Катерина знала, что «вопросы» будут тяжёлыми для искренней католички! Знала, и спросила. Я-то при чём⁈

* * *

Несколько дней прошли почти в полном молчании. Не то, чтобы меня вообще игнорировали. Всякие «доброе утро», «приятного аппетита», «Андреас, передай, пожалуйста, соль», «спокойной ночи» и тому подобное, произносилось. И даже без неприязни. Но разговоры по душам прекратились. Складывалось ощущение, что нам разговаривать больше не о чем. Но, мало-помалу, наше общение стало более живым. И огромную роль в этом сыграла Эльке. Она не понимала, или делала вид, что не понимала, размолвки между нами. И весело щебетала всякие благоглупости, не обращая внимания на наши кислые мины. Поневоле, мы оба были вынуждены вступать в разговор с Эльке, а значит, вроде бы общались и между собой.

Между тем становилось всё холоднее и холоднее. Я отчаянно мёрз, не смотря на то, что под тёплое шаубе обязательно поддевал толстый дублет на меху. Я становился от этого тоже, толстым и неповоротливым, неизменно вызывая шутки проказливой Эльке.

— Почему же так холодно⁈ — взвыл я однажды.

— Так мы же, сударь, всё дальше от гор уезжаем! — с чувством превосходства объяснила Эльке, — От этих… как их… Альпов!

— Не Альпов, а Альп, — с улыбкой поправила Катерина, — И вообще, при чём здесь горы?..

— Так горы-то, они к Солнцу тянутся! — пояснила Эльке, — А чем Солнце ближе, тем теплее! А мы от гор уезжаем, Получается, всё ниже и ниже. Вот и холодает у нас!

— Глупости! — буркнул я, — То-то, когда мы посольством через Альпы ехали, прямо, чуть не зажарились!

— А почему же тогда? — разинула рот глупая служанка.

— Ну-у… мы забираем всё севернее, — принялась за пояснения Катерина, — Чем севернее, тем холоднее — раз! Мы уезжаем всё дальше от тёплого моря. А море — очень хорошая печка! Говорят, что один кубический метр воды, остывая на один градус, тем самым согревает целых четыре кубических метров воздуха! А сколько этих кубических метров в Средиземном море и Атлантике⁈ Это — два. Ну и третье: мы едем из Мино, которое расположено между двумя отрогами Альп. То есть, туда не поступают злые, холодные, восточные ветры. Только южные. Там свой, тёплый и удобный климат. А теперь, мы отъехали достаточно далеко, и холодные ветры выстуживают землю!

— Ага! — задрала нос Эльке, — Я же говорила, что горы тоже влияют! А вы все: «ни при чём, не при чём…». А я-то права, получается!

Поневоле, мы с Катериной рассмеялись. И постепенно дело пошло на лад. Хотя к вопросу религии мы больше не возвращались.

Глава 28

Конец пути

Только когда мы приходим к цели, мы решаем, что путь был верен.

Поль Валери.

Вот так, задашь вопрос, а потом по полночи не спишь, всё раздумываешь! Многие знания — многие печали, вы говорите? Я бы сформулировала по другому: многие раздумья — многие печали. И дело даже не в том, что «вопросик» Андреаса нанёс мощный удар по моей религиозности. Потому что то, что он говорил, так просто не отбросишь. Но, повторюсь, дело даже не в этом. Суть вопроса для меня оказалась гораздо глубже, чем вкладывал в него сам Андреас. Вопрос об управлении и руководителях.

Раньше я не думала над этим. Я графиня. Надо мной герцог Бургундский. Именно ему мой отец принёс оммаж, то бишь, клятву верности. Почему? Потому что его поставил король. Потому что так заведено испокон веков. Над герцогом — король. Почему? Потому что король — помазанник Божий. Его благословили на королевство высшие иерархи Церкви. Значит — сам Бог. И, опять же, так заведено испокон веков.

Да? А как же сумасшедшие короли? Их тоже именем Бога на королевство помазали, но это же невменяемые люди! Взять Хуану Безумную Кастильскую или нашего, французского, Карла Шестого Безумного? Официальное прозвище — Карл Шестой Влюблённый, но в народе больше говорят о нём, как о Безумном. А глас народа… Да, что там! Даже в Святом Писании говорится о безумном царе Сауле! А это первый царь Израиля! А его помазал на царство не кто-нибудь, а сам пророк Самуил! Нет, прямо там царя безумным не называют, но говорят, что им овладел злой дух. Ну, правильно: если им овладел злой дух, значит он душевнобольной, то есть, безумный. Не спроста же он пытался в приступе безумия убить собственного сына, а потом внезапно метнул копьё в юного Давида, единственного, кто мог успокоить безумие царя игрой на кифаре? Как это назвать? Правильно, сумасшествием. И жизнь этот Саул покончил самоубийством…

И вот, имея такие примеры, начинаешь поневоле задумываться над всем остальным. К примеру, а каким образом наша матушка Терезия стала настоятельницей? А была ли она замужем? А за кем? А в каких она отношениях с тем кардиналом, который утверждал её кандидатуру на этот высокий пост? А кто этот кардинал? Уж не Жеральд ля Фальеро, случаем? Или кто-то похожий на него?

Понимаете? До этого я просто верила, может быть, очень наивно, что все наши мудрые и честные руководители поставлены над нами ещё более мудрыми и честными. И что всё наше мироустройство — верх благоразумия и справедливости. А теперь я в это верю уже с трудом…

Вот, опять же: почему именно меня матушка Терезия отправила с посольством? И почему