Появление ведомых Гемябеком казаков заметно придало сил обороняющимся пехотинцам, и сильно озадачило находящихся в шаге от победы тяжелых всадников врага. Те явно были в замешательстве, что им делать дальше: то ли продолжать попытки прорвать пеший строй, то ли перераспределиться для сшибки с несущимися во весь опор, залихватски насвистывающими и улюлюкающими казаками.

Не желая оказаться между двух огней, вражеский командир отдал приказ немедленно отступить от пешего строя и сгруппироваться для сшибки с более легкими всадниками Гемябека.

Но сам Гемябек идти на сшибку вовсе не желал, он прекрасно понимал, что более тяжелая и бронированная кавалерия врага в ближнем бою опасна его казачьему отряду, так что хитрый татарин прибег к обычной тактике монгольских воинов. Он, как только его всадники приблизились к врагу на расстояние полета монгольской стрелы, приказал своим воинам выпустить по противнику залп особых пугающих стрел. Эти стрелы были сделаны таким образом, чтобы в полете издавать жуткий свист и гудение, словно на врага стремительно несется рой неведомых, страшно рассерженных, огромных диких пчел.

Даже людям, понимавшим, что это жужжат и свистят по-особенному сделанные стрелы, становилось не по себе от их приближения, а уж про животных и говорить нечего. Всадники врага, сидящие верхом на своих хорошо защищенных лошадях, зарядили арбалеты, надежно укрылись от вражеских стрел за своими щитами и выжидали, когда появившиеся на выручку своим всадники сблизятся на расстояние поражающего выстрела из арбалета. Они были уверены, что от свистящих стрел ни им, ни их лошадям большого урона не будет, что броня и щиты должны легко выдержать эту атаку.

Враг ошибся: пугающие стрелы свое дело сделали, среди лошадей врага началась такая паника, какая бывает, когда мирно пасущееся стадо обнаруживает охотящихся на них свирепых хищников.

Кони начали дико ржать и вставать на дыбы, брыкаться и крутиться, совершенно не слушаясь сидящих на спинах всадников и даже норовя их сбросить, чтобы ускакать подальше от падающего сверху, жутко свистящего ужаса.

Конечно, в такой обстановке тяжелая, не привыкшая к подобным фокусам конница врага потеряла всякий строй, а всадники не могли вести прицельный огонь из своих арбалетов и надежно укрываться от стрел за плотными щитами.

Зато казаки Гемябека, не прекращая залихватски насвистывать и улюлюкать, уверенно обстреливали своего врага. Они широкой дугой проскакивали мимо врагов, пытающихся привести в порядок свой строй, и, так и не сближаясь для рубки, залп за залпом выпускали губительные стрелы.

Видя успех Гемябека, командир засадного полка тоже решил наказать дерзнувшую атаковать их с тыла тяжелую конницу. Прозвучал громкий сигнал рога, и ряды пехотинцев, ощетинившись выставленными копьями, тяжелой поступью двинулись на врага.

Как единое целое двигались пешие воины в сторону обстреливаемой Гемябеком конницы врага, ряды пращников, лучников и арбалетчиков уже готовили свои снаряды, чтобы до того, как в дело вступят копейщики, обстрелять наглого, но теперь уже терпящего фиаско врага.

Поняв, что чаша весов победы явно клонится не в его сторону, командир вражеской конницы принял единственно правильное для себя решение в данной ситуации: как можно скорее спасаться бегством, уводя свою конницу от полного уничтожения. Прозвучал приказ, которого уже давно втайне ждал каждый всадник врага, и без всякого порядка и строя остатки тяжелой кавалерии пустились наутек.

Возликовавшие при виде улепетывающих всадников ряды пехотинцев остановились и, подняв вверх свое оружие, огласили округу радостными криками.

Радовавшийся вместе с остальными Глеб, поддавшись азарту, попытался выпустить из своей пращи еще пару снарядов по вражеским всадникам, но испуганные кони последних неслись так быстро, словно и не были закованы в броню и утомлены прошедшим сражением. Догнать вражескую конницу теперь при желании могли только всадники Гемябека.

Было у них такое желание или нет, выяснить не удалось, так как не успела броситься наутек вражеская тяжелая конница, как сразу же тревожный сигнал раздался со стороны расположенного на высоком холме замка. Штурмовавшая его одновременно в нескольких местах армия была отброшена обороняющимися, не сумев завладеть ни одной из стен с первого наскока.

Защитники замка умело прикрывались женскими фигурами, по которым войскам воеводы вести огонь было запрещено. При этом самим воинам на стенах вести прицельный огонь, опрокидывать штурмовые лестницы и швырять огромные бревна, которые с легкостью катились вниз по холму, сбивая с ног атакующих, ничего не мешало.

После первой неудачной попытки воевода решил сгруппировать большинство сил в одном месте, чтобы единой массой кинуться на одну из стен. Но сгруппировать войска никак не получалось, этому мешали ведущие бесперебойную стрельбу и расположенные на площадках замковых башен катапульты. Они швыряли к подножию холма свои тяжелые снаряды, разбрасывая пытавшихся собраться вместе людей. Вот тут-то и раздался сигнал, призывающий на помощь мобильную конницу Гемябека.

Татарин не заставил себя долго ждать; отдав приказ приготовить для атаки другие, специальные стрелы с серповидными наконечниками, он бросил своих казаков к холму и расположенному на нем замку.

Поразить катапультами быстро передвигающуюся конницу Гемябека было значительно труднее, чем более медленных пеших воинов. Раз за разом снаряды, летящие по всадникам, били в пустое пространство, а всадники, в свою очередь, специально передвигаясь зигзагами и волнами, не сбавляя темпа, обстреливали своими особенными стрелами вражеские орудия.

И тонко отточенные серповидные наконечники стрел свое дело сделали. Будто острые ножи, они сумели обрезать и повредить канаты пусковых механизмов катапульт врага, что дало наконец возможность армии воеводы собраться в один кулак.

– Вперед! В атаку! – прозвучала команда, и сотни воинов вновь бросились вверх по холму, штурмовать неприступные стены замка.

– Эх, были бы ворота, – бросил на ходу один воин другому, – мы бы их давно орудиями или тараном пробили да взяли эту чертову цитадель.

– Были бы у пса крылья, он бы за котом полетел, а не под деревом гавкал, – ответил своему товарищу бегущий рядом витязь. – Тут уж ничего не попишешь, не можем мы, как они, под землей в крепость попасть! Да и крыльев у нас тоже нема.

– А я вот слышал, – вмешался в разговор третий, – что в болотном замке не ворота, а особая лестница есть, по ней тоже можно внутрь попасть.

Ему ничего не ответили, все трое, как и множество других, уже достигли стен замка, и было не до разговоров. Воины, всячески укрываясь и уворачиваясь от атак сверху, начали быстро устанавливать штурмовые лестницы и забрасывать на стены крючья.

В этот раз дело пошло лучше, защитники не успевали отбиваться от нахлынувшего в одном месте большого количества людей, и многие из атакующих уже были на стенах. Их количество становилось все больше, они яростно сражались с защитниками замка и уже почти полностью взяли под контроль одну из стен и две башни.