– Ну-ка, а где он, покажите на карте, – достал Владислав из полевой сумки планшет с геологическими картами. – Может, оттуда мы пешком дойдем до Баджала…

Вертолетчики показали на карте место пожара, куда они собирались рейсом на следующий день.

– Ну что, Анатолий? – спросил Владислав того. – Ты на Баджале был уже несколько раз, стоял там лагерем. Как там тайга, местность, идти можно?

– Ничего, бурелома мало. Но пересеченка, большие перепады высот. Отсюда, вот от этого пожара, куда нас подбросят, до Баджала получается… Так, так, сейчас. Подсчитаю… Ага, почти сто километров по тайге. К тому же если напрямую, но там нет троп. За четыре дня дойдем…

– Да ты что?! Не-ет, этот вариант не проходит! Не дойдем по такой пересеченке, да еще без тропы, за четыре дня! – категорически отмел такой вариант Владислав… «Это же авантюра! Куда он тянет! Что он, не понимает этого?! Ведь три года работал в этих краях. Исходил здесь все! Здесь же сто километров не по ровной местности! Да еще какой!..»

В тот вечер они, в общем-то, договорились, что вертолетчики подбросят их до пожара, а оттуда они уйдут своим ходом на Баджал.

Еще один день они вынуждены были провести в поселке. Вертолетчики не вылетали по какой-то неизвестной причине.

В этот день они сходили в магазин в поселке, закупили продукты на неделю.

В поселке Дуки жили в основном староверы. Их еще не так давно называли «семейскими».

В наше время потомки «семейских» цивилизовались. Они завели дома телевизоры, мотоциклы и другие предметы современного быта. «Полячки» приобщались ко времени, старались быть как все. Хотя можно было встретить их еще недалекое прошлое: иконы, старообрядческие кресты, огромные, тяжелые, массивные, восьмиконечные.

А вот и приметы нового времени: верхом на мотоцикле с развевающейся на ветру бородой жмет на всю железку старичок-старовер.

Он спешит с дальней окраины огромного села в магазин, а после ему надо, наверное, успеть куда-нибудь на покос. Время-то самое покосное, или на промысел рыбы, а может быть, на пашню где-нибудь на таежном пятачке, где у него высажена картошка и поджимает пора прополоть и окучить ее. В общем, у него забот хватает круглый год, и железный конь стал незаменимым в его хозяйстве. Он уже давно пересел на него с живого, настоящего коня, которого использует разве что на покосе, стаскивая им копны в одно место, чтобы сметать стог.

В этот день вечером в нашу комнату в бараке заглянул сторож-смотритель этой старательской базы. Он был в «норме», принес полведра горбуши хорошего засола. Она красная, вкусная, сытная… Под нее хорошо пошла водка…

Но вот наконец-то мы с утра вылетели с вертолетчиками к месту пожара. Они, вертолетчики, закидывали туда продовольствие, а на обратном пути должны были приземлиться у лесовиков, которые в этом году проводили изыскания и подсчеты запасов леса в этом участке, который вскоре окажется почти что рядом с будущей дорогой – БАМом. Здесь будут леспромхозы, здесь на промышленную основу поставят ремесло сведения леса под «чистую» и опустошения огромных участков пространства, где не будет жить ни птица, ни зверь – они уйдут, а скорее всего, вымрут, так как уходить им, собственно говоря, некуда.

Вертолет застрекотал, приподнялся над землей, как обычно, завис на секунды две-три и затем пошел вверх и вперед. Вот он проскочил над железнодорожной станцией, вышел на русло Амгуни и пошел над ней, петляющей, вверх по течению туда, где между сопками в широком логу несильно, но упорно горел низовым пожаром лес, а люди никак не могли его усмирить, так как их было мало, а он уже успел распространиться во все стороны. Поэтому уже затушенные участки через некоторое время снова начинали дымить, и люди переходили туда, тушили, забрасывали землей только-только разгоревшиеся участки, которые появлялись все в новых и новых местах. Борьба между людьми и огнем шла несильная, но изматывающая коварством низового, распространяющегося под землей пожара. Пожар как будто играл с людьми в прятки. Спрячется здесь, затем через некоторое время появится в другом месте, и так, шутя и играя, он держит их в постоянном напряжении уже вторую неделю.

Вертолет, стрекоча, шел по прямой над Амгунью, вверх по ее течению.

– Вон смотри, Костя! – показал Владислав в иллюминатор. – Видишь внизу развалины в виде огромного квадрата?

– Да, вижу! А что это?

– Остатки от лагеря заключенных, которые здесь до войны строили эту железную дорогу, БАМ! Их согнали сюда и заставили платить своими жизнями за эту дорогу. Смертность была высокая. Хоронили их кое-как: зашивали в мешок, бросали в шурф и заваливали… Так пропадали здесь люди. И никто никогда уже не мог найти концов того, кто же здесь похоронен и за что попал сюда! Жестокое было время!..

– Да! – согласился Анатолий. – А места здесь красивые, – повернул он разговор в другую сторону. – Я проработал здесь три года…

Через полчаса вертолет подлетел к месту пожара. Сверху пожар выглядел безобидно. Дымило в нескольких местах, и дымило несильно. Как будто туристы расположились здесь с палатками и жгли костры. А вот и они сами – туристы!.. Там, внизу, действительно видны были палатки у небольшого ручья, протекающего через этот лог, и к ним шли от пожара два человека.

Вертолет развернулся над палатками и резко пошел вниз на уже хорошо знакомую вертолетчикам посадочную площадку, завис над ней, сначала осторожно присел, а затем осел всей своей массой… Пилот выключил двигатель…

Штурман, а за ним геологи вылезли из вертолета, затем пилот и механик.

Подошли пожарники. Двое молодых ребят лет по двадцать пять. Они переговорили с экипажем, затем выгрузили продукты.

– Как дела, мужики? – поинтересовался пилот.

– Да все по-прежнему: горит то там, тот тут. Только забьем его – глянь, он уже дымит в другом месте…

– Что же дальше делать будете?

– Посмотрим. Если не справимся, будем просить еще людей. Чтобы забить его разом во всех местах. Не дать ему подняться.

– Я передам это на базу, – сказал пилот. – Через день еще сделаем рейс. К тому времени решайте, как будете действовать дальше.

– Хорошо, договорились, – согласились пожарники.

Отсюда вертолетчики намеревались зайти еще к лесовикам, которые стояли станом на другом берегу Амгуни, километрах в двадцати от этого места пожара.

Они попрощались с пожарниками, залезли в машину Ми-4.

Машина поднялась с земли и пошла к стану лесовиков.

Лесовики были на месте, в стане, который они раскинули почти что рядом с берегом Амгуни. Поэтому пилот посадил машину на галечную полосу – удобное и безопасное для этого место.

У лесовиков задержались. Они угостили всех нас, летунов и геологов, ухой из хариуса, подали на стол и засоленного. Было видно, что они живут не стесненными, в отличие от пожарников… У них, в отличие от тех, ничего не горело: ни план, ни лес, ни будущие порубки леса.