Я оторвал взгляд от Трента и посмотрел на Уинтер. Кровь подступала к ней все ближе. Я подхватил ее на руки и вынес в коридор. Вода все еще брызгала на нас, но это не привело Уинтер в чувство. Я понес ее на звуки разговоров. Мне нужно было выяснить, что происходит, но я не собирался упускать Уинтер из виду.

Я поднялся с ней наверх. У главного входа царил беспорядок. За стойкой администратора тлели угли, и распылители гасили пламя. Наконец, эти чертовы штуки отключились.

Коул стоял лицом к лицу с ирландцем из аппаратной комнаты. В воздухе витало напряжение. Охранники «Бухты» лежали с различной степенью травм, в то время как остальные байкеры бродили вокруг. Несколько из них сняли свои куртки и накинули на спасенных ими женщин. Всего их было около десяти, они толпились этажом выше. Каждая была раздета и изувечена. Грубые руки байкеров разглаживали одеяла и куртки на их ушибленных плечах.

Маркус, пошатываясь, вошел в комнату, ведя Селену, которая была в лучшей форме, чем Уинтер. Она разрыдалась, увидев Уинтер, и бросилась ко мне.

— На мой взгляд, пока о Дункане Фитцджеральде и его дерьмовом сыне заботятся, мне не о чем переживать, — обратился Коул к другому парню.

Ирландец ухмыльнулся.

— Приятно слышать. Не хочу обижать твоих милых друзей-джентльменов, но я должен отвести обоих Фитцджеральдов в тихое место, чтобы поболтать. Видишь ли, я здесь за информацией. Пролитие крови и небольшой хаос были просто забавным развлечением. — Он взглянул на меня и одобрительно кивнул. — А вот и мой партнер по преступлению.

— Я?

Он покачал головой.

— Твоя девушка. С ней все в порядке? Она выглядела как боец. Уверен, очень скоро она станет великолепной. — Он посмотрел на Коула. — Деньги в сейфе, записи камер видеонаблюдения со всеми богатыми и влиятельными людьми, которые развлекались здесь, и их преступлениями на месте… можете забрать всё. Просто отдайте мне Фитцджеральдов.

Коул облизал губы.

— И ты просто позволишь нам забрать все остальное? Очень щедро.

— Это не щедрость, а плата за хорошо выполненную работу, и я уже говорил тебе, что я здесь только за информацией. У меня есть дела поважнее. Кстати, меня зовут Брэн. Брэн О'Коннор.

— О'Коннор… из Нью-Йорка? — уточнил Коул.

Брэн усмехнулся.

— Тот самый. Загляни как-нибудь в «Адскую кухню». Теперь, если мы закончили, мне нужно подвергнуть пытке и изуродовать двух мужчин, прежде чем убить... приказ чирлидерши.

Он отсалютовал нам.

— Младший Фитцджеральд не в лучшем состоянии. Возможно, он больше никогда не сможет ответить ни на какие вопросы, — признался я, когда ирландец прошел мимо нас.

Брэн только усмехнулся.

— Уверен, он сам виноват. Полагаю, мне не нужно говорить вам, дети, чтобы вы держали свой чертов рот на замке, если свиньи заглянут в гости.

— Я не скажу ни слова. Я даже не помню, как тебя зовут, — соврал я.

Брэн сильно хлопнул меня по плечу и одобрительно ухмыльнулся.

— Правильно, не помнишь. Черт, надо было взять автограф. Мой крестник обожает команду.

Вот так просто он исчез.

Коул уставился на брата.

— Ты понятия не имеешь, с кем только что имел дело, не так ли?

Маркус пожал плечами.

— С хоккейным фанатом?

Коул покачал головой и оглядел кровавую бойню.

— Здесь достаточно улик, чтобы надолго засадить многих дерьмовых людей. Конечно, мы дадим наводку полицию, и они захотят знать, кто помог накрыть это место. Предлагаю немного подделать улики, и мы все сможем вернуться к обычной жизни. Заберите деньги из казино, — сказал он своим людям, а затем посмотрел на меня, Уинтер, Маркуса и Селену. — Вы четверо, возвращайтесь в Хэйд-Харбор и убедитесь, что у вас есть алиби.

В этот момент Уинтер открыла глаза и, моргая, посмотрела на меня.

— Что происходит? — ее голос звучал хрипло. Она с трудом опустилась на пол, и я позволил ей это, а сам потянулся в карман. Я достал кольцо с узлом, которое позаботился захватить с собой, и надел его на палец Уинтер.

— Вот. Это должно вернуться на свое место, — твердо сказал я ей. Я провел пальцем по металлу. — Даже не думай, черт возьми, снимать его снова.

Уинтер кивнула.

— Я бы не посмела. — Она окинула взглядом царивший разгром. — Что теперь?

Я проглотил тяжелый комок облегчения, который сжимал мое горло.

— Мы едем домой, Снежная королева. Теперь я забираю тебя домой.

47. Уинтер

Я пролежала в больнице несколько дней, и мама практически переехала ко мне. Между мной и папой у нее было много дел. Благодаря ей, Ашеру и Мелли я почти не оставалась одна.

Возможно, это была бы лучшая неделя в моей жизни, если бы не кошмары, преследующие меня по ночам.

Когда меня наконец выписали, я пошла к отцу. Мама уже была там, молча сидела рядом с ним. Он спал. Я тихо закрыла дверь и села рядом с ней.

— Ты уверена, что можешь уйти домой, милая? Ты все еще выглядишь уставшей.

Я не могла рассказать ей о кошмарах о «Бухте», которые снились мне каждую ночь, поэтому просто пожала плечами. В моих знаниях о Фитцджеральдах, моей семье и том страшном месте на севере штата был пробел. Эта тайна сводила меня с ума.

— Как думаешь, почему Дункан отдал мне браслет тети Рут?

Мама вздрогнула.

— Кто знает, почему этот человек что-то сделал. Ты очень похожа на Рути. Полагаю, ты напоминала ему ее. — Она погладила меня по волосам. — Я не должна была допускать это. Я не хотела показаться грубой.

— Ты знаешь, откуда взялась эта надпись? — поинтересовалась я, проводя пальцем по латинской фразе на браслете из белого золота. In Tenebris Prosperamus.

Мама на мгновение задумалась и пожала плечами.

— Рути говорила, что это из светского клуба, в котором состоял Дункан в Нью-Йорке. Она не выглядела счастливой, когда рассказывала о нем. Я никогда больше не настаивала. Жаль, что я этого не сделала. Может быть, она почувствовала бы, что может прийти ко мне. — Мама грустно вздохнула. — По крайней мере, теперь она может покоиться с миром. Это ужасное место раскрыто, и полиция ищет Дункана и Трента.

— Не думаю, что их найдут, — рассеянно сказала я.

— И ты это знаешь потому что..? — спросила она, изящно приподняв бровь.

Я быстро исправилась.

— Не знаю. Наверное, я просто пессимист.

— Что ж, мне остается только надеяться, что такие мужчины получат по заслугам, — твердо сказала мама.

Я кивнула, на моих губах появилась мрачная ухмылка.

— Я не говорила,