– Мак! – Джим Райдер хлопнул Маккензи по спине. – Ну и гульнули мы вчера, дружище.

– Да уж, теперь приходится расплачиваться, – хмыкнул Мюррей.

– Ничего, сейчас подлечимся. – Словно фокусник, достающий кролика из шляпы, Джим извлек откуда-то из недр формы фляжку и щедро подлил водки в апельсиновый сок приятеля, а затем и себе добавил.

– Ты не знаешь, кто та блондинка в розовом свитере? – Маккензи мотнул головой в сторону буфетного столика.

Девушка в розовом поддела кусочек копченого лосося с блюда с рыбным муссом, лукаво поглядывая в сторону Мюррея, и тому даже показалось, что ее выходки с кусочками еды – специально устроенное для него представление.

– Когда я ее в прошлый раз видел, она стояла рядом с Ральфи и его родителями.

И, конечно же, девушка направилась со своей тарелкой в угол комнаты, где Карл Ральф знакомил родителей с одним из сержантов. Когда она подошла, Карл приобнял ее за плечи. Маккензи отвернулся.

– Подлей еще водки, ладно?

– Когда родители пойдут домой, я собираюсь зайти в какой-нибудь паб в центре. Отпраздновать на полную катушку. Ты со мной?

– А то! – откликнулся Мюррей, отгоняя смутное разочарование оттого, что он увидел Карла Ральфа с девушкой в розовом свитере.

Что ж, удачи им. Он мало общался с Ральфи, но тот был неплохим парнем. Хорошая пара. Сам Маккензи ни с кем не встречался за время обучения в академии – если не считать короткого романа с одной полицейской, о котором и он, и она предпочитали не вспоминать, притворяясь, что ничего не было. Может, он с кем-нибудь познакомится уже после начала работы в новом полицейском участке?

Соленые пироги и паштеты убрали с буфетного стола, заменив мороженым и тортом «Шварцвальд». Мюррей как раз накладывал себе на тарелку торт, когда рука с браслетами выхватила блестящую вишенку с его кусочка. Губы Маккензи дрогнули в улыбке. Аккуратно переложив торт на тарелку, он неторопливо повернулся, надеясь, что его лицо сохраняет невозмутимое выражение.

– Меня зовут Сара. – Девушка забросила вишенку в рот. Капля взбитых сливок осталась дрожать на ее верхней губе.

– Мюррей Маккензи. У тебя тут… прилипло. – Он коснулся своих губ.

Сара высунула язык и слизнула сливки.

– Все?

– Все.

– Классный парад. – Она замаршировала на месте, и огромные серебряные серьги закачались из стороны в сторону. – В последний раз Карл так наряжался на бабушкины похороны.

Улыбка вспыхнула и угасла. Моргни – и не заметишь ее. Вблизи Мюррей видел темные круги под ее глазами. Рукава ее пышного свитера были натянуты на ладони, и во время разговора Сара вытягивала их еще сильнее. Ворот свитера чуть сдвинулся, обнажая ключицу, и на мгновение Мюррей увидел серебряный крестик на молочно-белой коже.

«Бабушкины похороны…»

– Так Ральфи – твой…

Вопрос повис в воздухе, и Сара задержалась с ответом ровно настолько, чтобы показать, что поддразнивает его.

– Мой брат, да.

– О… – Маккензи старался сохранять невозмутимость.

– О! – передразнила его Сара, протянув гласный, словно выдувая колечко сигаретного дыма.

Теперь уже они оба улыбались, ожидая, кто сделает следующий шаг.

– А у тебя есть…

– Парень? – Сара покачала головой.

– У меня тоже. – Мюррей вспыхнул. – То есть девушки, я хотел сказать. Нет девушки.

Господи, позорище какое! Маккензи попробовал вспомнить какие-то фразы для флирта, но на ум ему приходили только глупости вроде «мне позвонили из рая и сказали, что от них сбежал ангел». Сара явно была не из тех девушек, которые оценят такие штампы. Собственно, Сара вообще не была похожа ни на одну девушку из тех, кого Мюррею приходилось встречать.

Она не отводила взгляда, но заговорила не сразу.

– Ты знаешь, что я чокнутая, да? – Она широко улыбалась, но глаза смотрели серьезно, а подбородок с вызовом выдвинулся вперед. – Тебе Карл рассказывал?

Маккензи пожал плечами, что могло означать все что угодно – хоть «конечно, я знаю», хоть «а мне все равно».

Несмотря на напряженную, почти насмешливую улыбку Сары, сам Мюррей не улыбался. Не похоже, чтобы в ее словах было что-то смешное. Он не помнил, чтобы Ральфи вообще когда-либо говорил о своей сестре, не то что упоминал о ее проблемах с психикой.

– У меня пограничное расстройство личности. – Девушка улыбнулась еще шире, но на этот раз закатила глаза. – Правда, звучит это куда хуже, чем дела обстоят на самом деле, клянусь.

– Что это значит?

Маккензи почувствовал себя идиотом оттого, что не знает.

– Тебе лучше пойти поболтать с кем-то еще, если хочешь, – пожала она плечами. – Или просто отойти в сторонку и полакомиться тортом. Найди себе нормальную собеседницу.

Сара говорила спокойно, без возмущения, но ее слова затронули какую-то струнку в душе Мюррея. Ему почему-то захотелось защищать эту девушку, с которой он только что познакомился, девушку, явно умевшую постоять за себя и без чьей-либо помощи.

– Я не хочу говорить с кем-нибудь… – Мюррей осекся. «С кем-нибудь нормальным», – едва не сказал он и заметил в глазах Сары игривые искорки. – Я даже торт есть не хочу.

– Так ты не против, если я его съем? – Отобрав у Мюррея вилку, она принялась разминать торт в поисках вишенки. Тарелка тряслась в руке Маккензи. – У меня бывают хорошие дни и плохие дни, – объяснила она, наколов вишенку и отправив ее в рот. – Перепады настроения.

– Разве не у всех так?

Сара кивнула, пережевывая вишню.

– Я легко пугаюсь. Впадаю в паранойю. – Она посмотрела на него, и впервые с начала разговора искорки в ее глазах угасли.

– Ну… Знаешь, как говорят… – замогильным тоном начал Мюррей. – То, что ты параноик, не значит, что за тобой не следят.

Сара расхохоталась.

– И куда же тебя направят работать, констебль Маккензи?

– В Брайтон.

– А я живу в Хоув.

– О!

– О.

Опять эти искорки. И то же «о» на губах, протяжное, мелодичное.

Мюррей собрался с духом.

– Может, как-нибудь поужинаем вместе?

Сара приподняла одну бровь, будто совсем не ждала такого предложения. Смерив Маккензи взглядом, она задумчиво постучала зубцами вилки по костяшкам своей левой руки.

– Пусть я и слегка чокнутая?

Мюррей посмотрел на нее. На ее розовый свитер со стразами, сережки-колечки, бирюзовые тени. На то, как она качается с пятки на носок, словно готовясь взлететь. Вспомнил, что почувствовал, когда заметил ее на параде. Лукавый взгляд ее глаз, когда она набирала себе креветки.