– Она появилась прямо из джунглей Индии, – сказалСтюарт, отпивая чай из своей кружки, в которую он плеснул добрую порциювиски. – Я не знаю откуда. Я вообще не знаю Индию. Знаю только, чтокоренные жители говорили, будто она вечно была там. Перебиралась из однойдеревни в другую. Что она пришла к ним перед войной, и что говорилапо-английски и не старела, и что женщины из деревни опасались ее.

Бутылка с виски стояла в центре стола. Майклу Карри хотелосьвыпить, но, возможно, он тоже не мог прикоснуться к напиткам, предложеннымГордоном. Роуан Мэйфейр сидела со сложенными на груди руками. Майкл положиллокти на стол. Он сел поближе к Стюарту, очевидно надеясь, что это поможетлучше понять его.

– Я думаю, фотография погубила ее. Кто-то сделал фотографиюжителей всей деревни – всех вместе. Какой-то отважный бродяга с треногой искладной камерой. А она была на той фотографии. Один молодой человек наткнулсяна эту фотографию среди вещей своей бабушки, когда та умерла. Образованныйюноша. Из числа тех, кому я преподавал в Оксфорде.

– И он знал о Таламаске.

– Да. Я мало говорил со своими студентами об ордене, заисключением тех, которые, казалось, проявляли интерес…

– Как те двое юношей, – сказал Юрий.

Он видел, как в глазах Стюарта подпрыгнул свет, как будтодернулась сама стоящая поблизости лампа, но не Стюарт.

– Да, эти юноши.

– Какие юноши? – спросила Роуан.

– Марклин Джордж и Томми Монохан, – сказал Юрий.

Лицо Стюарта напряглось. Он обеими руками поднял кружку счаем и жадно пил.

Виски пахло каким-то лекарством, и запах был тошнотворный.

– Где они находятся? Те, кто помогал вам в этом? –спросил Юрий. – Компьютерный гений и ученый-латинист?

– Все делал я сам, – ответил Стюарт, не глядя наЮрия. Он вообще ни на кого не смотрел. – Вы хотите услышать, что я долженсказать, или нет?

– Они помогали вам, – откликнулся Юрий.

– Мне нечего сказать по поводу моих помощников. –Гордон теперь уже хладнокровно взглянул на Юрия и затем снова уставился не то впустоту, не то на тени вдоль стен.

– Это были те двое молодых, – сказал Юрий, хотяМайкл жестом просил его замолчать. – А что насчет Джоан Кросс, ЭлверыФлеминг или Тимоти Холлингшеда?

Стюарт сделал нетерпеливый и выражающий отвращение жест,вряд ли осознавая, как это может быть истолковано в отношении молодых людей.

– Джоан Кросс не имеет ни одной романтической косточкиво всем теле, – внезапно сказал Стюарт, – а Тимоти Холлингшед всегдапереоценивал свои способности, гордясь аристократическим происхождением. ЭлвераФлеминг просто выжившая из ума идиотка! Не задавайте мне больше подобныхвопросов. Я не тот, кто предает своих сообщников. И вы не заставите меняпредать их. Я умру, сохраняя тайну, будьте уверены.

– Итак, этот друг… – сказал Эш, и выражение еголица осталось таким же терпимым, но поразительно холодным. – Этот молодойчеловек в Индии… Он написал вам, мистер Гордон.

– Позвонил, если придерживаться фактов, сообщил, чтохотел бы поделиться со мной тайной. Он заявил, что может доставить женщину вАнглию, если я возьму ее под свою опеку, как только она прибудет. Он сказал,что она не может защищать себя. Она кажется безумной, но на самом деле этодалеко не так. Никто не в состоянии понять ее. Она говорила о временах, которыебыли неизвестны окружающим. И когда он стал наводить справки, намереваясь отправитьее домой, то обнаружил, что она легенда этой части Индии. У меня сохранилисьвсе записи. У меня есть наши письма. Все они хранятся здесь. В Обители толькокопии. Но оригиналы все здесь. Все ценное собрано в этой башне.

– Вы с первого взгляда поняли, что она собойпредставляет?

– Нет. Но это было совершенно необычное явление. Яобнаружил, что очарован ею. Какой-то собственнический инстинкт доминировал вмоих поступках. Я привез ее сюда. Не хотел, чтобы она жила в Обители. Это былоособенно странно. Я не мог сказать никому, что делаю или почему, вследствиеочевидного факта, что был очарован ею. Я только недавно унаследовал башню отбрата моей матери, антиквара, который был нашим семейным наставником. Это местооказалось великолепным.

В течение первой недели я почти не выходил отсюда. Я никогдане был в обществе такой личности, как Тесса. В ней было столько веселья ипростоты, отчего я испытывал невыразимое счастье.

– Да. Я уверен, – спокойно заметил Эш, и на лицеего появилась тень улыбки. – Пожалуйста, продолжайте рассказывать своюисторию.

– Я полюбил ее. – Он помолчал, выгнув брови,словно поражаясь собственным словам. Казалось, он взволнован своимоткровением. – Я чувствовал себя влюбленным.

– И вы держали ее здесь? – спросил Юрий.

– Да, она находилась здесь с тех пор. Она никогда невыходила отсюда – опасалась людей. И только спустя достаточно долгое время онаначала разговаривать и рассказала свои удивительные истории.

Она редко говорит связно, то есть, я бы сказал,придерживается хронологии. Ее короткие рассказы всегда имеют смысл. У меняхранятся сотни записей ее разговоров, списки старых английских и латинскихслов, которыми она пользовалась.

Видите ли, почти немедленно мне стало ясно, что онарассказывала о двух различных жизнях: одной очень длинной, которую проживаетсейчас, и о той жизни, которой жила раньше.

– Две жизни? Значит, вы имеете в виду перевоплощение?

– Что-то вроде этого, если верить ее объяснению, –ответил Гордон. Теперь он был так страстно увлечен своей историей, что,казалось, совсем забыл о грозящей ему опасности. – Она сказала, что вселюди ее вида проживают две жизни, а иногда еще больше, – продолжалон. – Что вы рождаетесь, зная все необходимое, чтобы выжить, но затемпостепенно к вам возвращаются более ранняя жизнь и разрозненные воспоминанияостальных. И воспоминания об этой ранней жизни не позволяют вам сходить с умасреди других, человеческих, существ.

– Вы осознали к тому времени, что она не человеческоесущество? – спросила Роуан. – Она бы и меня ввела в заблуждение.

– Нет. Ничего подобного. Я думал, что она такая же, каквсе мы. Разумеется, меня удивляли некоторые странности в ее облике: прозрачнаякожа, гигантский рост и необычные руки. Но я не думал, что это создание нечеловеческое.