Мара кивнула.

Мы закончили завтрак также в тишине, допили кофе. Шумный и беспокойный отель еще спал, даже Крюгер не соизволил появиться.

Шелестова проводила меня до машины, поцеловала, привстав на цыпочки, прижавись всем телом, как умеет только она.

А через час я уже стоял, опираясь о стол, в кабинете Сухаря, рассматривал сосредоточенные, со следами недосыпа лица ребят и рассказывал.

— Мы ищем белого мужчину, ему от тридцати пяти до сорока, скорее всего у него шизофрения и паранойя в начальных стадиях. Учился в семинарии, но около полугода назад его выгнали за радикальные взгляды, жестокость, нетерпимость. Скорее всего, он привлекательный, среднего телосложения и роста, общительный, достаточно легко заводит новые знакомства, втирается в доверие, вежлив. В деньгах особой нужды не испытывает, но, чтобы не выделяться, не вызывать лишние подозрения, зарабатывает фрилансом. Он аскетичен, сдержан, строг, очень педантичен, очень скрупулезен. Он тот, кого обычно называют фанатиком. Сатанист наоборот, если хотите. Охотится на девушек, женщин, старух, которых считает ведьмами. То есть целью может стать любая женщина, открыто заявляющая, что она ведьма. Жертв находит по объявлениям: проверяйте социальные сети, посты в Интернете, списки клиентов погибших, надо сузить круг поиска. В какой-то степени у преступника присутствуют и комплекс бога, и нарциссизм. Не терпит неуважения, не терпит панибратства. Внешне, скорее всего, это не проявляется, остается таким же спокойным и сдержанным, но общение тут же прекращает, вежливо и изощренно, в крайних случаях может послать. Он жесток, почти классический садист. Свои наклонности оправдывает высшим предназначением. Жертв не просто пытает — наказывает, полагая, что делает мир чище. Он не испытывает раскаянья. Проверьте психиатрические клиники, неврологические диспансеры, санатории, может он состоит на учете, может проходил лечение, тоже около полугода назад, не из-за шизофрении, скорее просто глубокая депрессия. Диагноз был поставлен неверно. Убийца очень силен. У него либо загородный дом, либо склад, стоящий в отдалении от жилых построек, где преступник держит и пытает жертв. Есть машина, непримечательная, с большой вероятностью — седан. Старается не выделяться, не нарушать закон. Бары, ночные клубы — не его история. Он образован, одинок, либо родственники живут далеко. Консервативен как в одежде, так и в выборе мест проведения досуга, совершения покупок. Очень опасен. Вопросы? — я внимательно оглядел «коллег»..

— Что насчет прессы? — спросил Сухарев. Он стоял в самом дальнем углу и, судя по хмурому и не особо счастливому выражению рожи, уже успел переговорить с Санычем.

— Лучше сделать пресс-релиз. Возможно, ненадолго, но удастся избежать новых жертв. Жизнь ему это точно усложнит.

— Может, стоит его дернуть? — скрестил на груди руки Дуб. — Заставить выйти с нами на контакт?

— Он не выйдет, — отрицательно покачал я головой. — Если бы хотел, связался бы с нами с самого начала: по телефону, записками на местах, где оставлял тела жертв, письмами, с издевками на адрес отделения. Убийца считает, что творит высшее дело, несет свет, признание ему не нужно. Преступник верит в избранность, в то, что ему воздастся на небесах, — я чуть не подавился, произнося последнюю фразу, почти выплюнул ее.

— Легче стало не на много, — нахмурился Славка.

— Думаю, стоит просмотреть отчетность жертв, особенно Ольги Караваевой, поищите личного адвоката, доверенное лицо, занимающееся бухгалтерией, возможно у нее была помощница или помощник.

— Если он уже до нее не добрался… — проворчал Сашка.

— Ты говоришь, он пытает их, — подала голос Инесса, — его пыточные инструменты…

— Делает сам, никуда не обращается, а если и обращается, то за отдельными деталями, такими, которые не вызовут подозрений — ремешки, стальные прутья, крепежи. Набор начинающего БДСМщика.

— Кляпы? — спросил кто-то.

— Нет. Ему нравится, когда его жертвы кричат. Он садист. Возможно, в речи часто упоминает Бога, ссылается на Библию.

В кабинете повисла тишина, было душно, пахло кислым, пережаренным кофе. Ребята смотрели в свои блокноты, смотрели на меня, друг на друга. Молчали.

— Он прогрессирует, — снова нарушил я тишину, — скорее всего, уже нашел и пытает следующую жертву. Полагаю, дня через два мы обнаружим еще один труп.

— Можем мы сузить географию? — снова включился в разговор Сухарев.

— Можно попробовать, — кивнул. — Скорее всего, его зона комфорта — это юго-запад. Здесь нашли первую жертву. Учитывая паранойю преступника, он побоялся бы везти труп далеко.

— Почему ведьмы? — Инесса сосредоточено изучала записи в блокноте, несомненно сделанные аккуратным, четким почерком. — Я имею ввиду, наркоманы, преступники, алкоголики чем не вариант? Если он очищает мир от «зла»…

— Был какой-то инцидент, катализатор. Пока не могу сказать ничего конкретного. Возможно, что-то связанное с детством, пубертатным периодом.

— Он уже вступил в манифестный период? — снова спросила Соколова.

— Скорее да, чем нет. Причем шизофрения скорее приступообразная. Галлюцинации, голоса проявляются время от времени, именно поэтому убийце все еще удается походить на нормального. Возможно, страдает от бессонницы.

— Таблетки? — склонил голову набок Дуб.

— Что-то, что выписывается без рецепта.

— Разве тридцать пять — это не поздно для шизофрении? — нахмурился Славка.

— Нет, — покачал я головой. Вообще шизофрения может проявиться практически в любом возрасте, но наш урод едва ли страдал от этого заболевания. Не говорить же ребятам, что он одержим. Пусть лучше гоняются за психом. Симптомы удивительно похожи. Да и ловить им его никто не даст. На самом задержании отдела Сухарева не будет точно. Вообще людей не будет. Саныч уже в курсе портрета придурка. Вчера я отправил ему отчет, рассказал практически тоже, что и ребятам, только без выдуманных психических отклонений, называл вещи своими именами. Плюс этнограф Игорь приложил свой список возможных кандидатов на роль демона года.

Бля, бесит…

Но из отдела уходить пока нельзя, все-таки изначально я здесь появился не из-за этого маньяка.

— И все же, — Инесса перехватила меня в коридоре, когда я шел во двор. В строгой тройке, на каблуках, как всегда слишком идеальная, — почему ты решил, что он шизофреник?

— Ты не согласна с портретом?

— Не то чтобы…

Мне хотелось курить, нормальный кофе и свалить отсюда поскорее, желательно до пяти, чтобы успеть к ужину. Мара будет ждать меня на ужин. И ее теперь разноцветное семейство.

Я бросил короткий взгляд в окно. По слухам, птички-сестрички все-таки свалили из Москвы, и поэтому, в качестве приятного исключения, за окном сегодня светило солнце, а воздух прогрелся как раз до той температуры, при которой девчонки-студентки надевают сексуальные мини и легкие маечки, громко цокают каблучками босоножек по асфальту и едят мороженое.