есть в момент появления: осуществлялся жесткий контроль над переводами; редактировались жития святых; подвергались гонениям «неправо мудрствующие»; издавались «Стоглав» (правила иконописания, ведения службы) и «Домострой», регламентирующий частную жизнь. Все города и веси подчинялись абсолютному идеологическому контролю Москвы.

И Иосиф Волоцкий, и епископ Евсевий, и московский митрополит Даниил учили, что «убийство Бога ради не есть убийство». Вполне в духе инквизиторства и иезуитства митрополит Даниил предлагал сеять вражду и раздоры среди противников церкви, дабы с ними легче было разделаться. Это называлось «богонаученным коварством». Даже язык Даниила пестрел отнюдь не христианскими понятиями: «совершенная ненависть», «божественная ревность», «праведная ярость», «беспощадность»… Нетрудно предсказать страшную судьбу «злохулительных еретиков» (среди них — Максима Грека, критиковавшего церковную знать и феодально-крепостнический быт церковных вотчин, и Матвея Башкина, считавшего русское рабство несовместимым с принципами истинного христианства).

Собор следовал за собором — и все превращались в люциферовы судилища лучших людей России. Требования кровавой расправы над церковными противниками отразились на русском законодательстве XVII в. В 1649 г. Земской собор в Москве принял законодательный акт «Соборное уложение», подписанный всеми участниками собора (в том числе «Освященным собором» — высшим духовенством, включая будущего патриарха Никона). Первая статья Уложения гласила:

Будет кто иноверцы, какие ни буди веры, или и русской человек, возложит хулу на Господа Бога и спаса нашего Иисуса Христа, или на рождышую его пречистую владычицу нашу Богородицу и приснодеву Марию, или на честный крест, или на святых его угодников, и про то сыскивати всякие сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма, и того богохульника обличив, казнити, сжечь.

Тогдашний глава русской церкви патриарх Иосиф написал царю послание (1649), в котором, ссылаясь на эту статью, просил Алексея Михайловича «смиловаться», именно — отдать на расправу патриарху протопопа Стефана. Тогда царь оказался менее кровожадным и патриарху в расправе отказал.

Здесь важно то, что сожжение по Уложению 1649 г. было одобрено православной церковью, тем самым взявшей на себя ответственность за последовавшие казни по этому Уложению. «В дальнейшем источники прямо говорят о том, что отношения церкви и государства развивались по схеме: заказчик — исполнитель». Пытки обвиняемых также производились по требованию духовных властей и иерархов. Схема русской инквизиции была та же: церковь заказывает жертву, власть исполняет заказ…

Австрийский дипломат фон Мейерберг, служивший в России с 1661-го по 1663 г., сообщал о правах патриархов: «…Судят всякие дела, относящиеся к духовенству, церковному послушанию и христианским нравам, и никогда не получают у царя отказа на просьбы об утверждении этих приговоров».

В России был свой «Молот ведьм» — «Камень веры» местоблюстителя патриаршего престола Стефана Яворского. В книге теоретически обоснована необходимость жесточайших гонений против «врагов» церкви. Осуждая тех, кто считал кровавый террор несовместимым с «кротостью церкви», русский инквизитор доказывал необходимость и «спасительность» смертной казни для противников, ссылаясь при этом на опыт католической инквизиции: «Опыт показывает, — писал он, — что многие еретики, как донатисты, манихеи, альбигойцы и пр., оружием истреблялись». Вослед католическим инквизиторам Стефан доказывал, что церковь, предавая еретиков смерти, заботится прежде всего о спасении их души: «Если праведно убивать человекоубийц, злодеев, чародеев, то тем более еретиков, которые паче разбойников душу убивают и в царстве мятеж всенародный творят».

С системой настоящего террора по отношению к церковным противникам и инакомыслящим можно познакомиться по сочинению «О России в царствование Алексея Михайловича», написанном дьяком Г. К. Котошихиным, жившем в XVII веке:

…А кого у них (в судах патриарха и церковных властей) за духовные дела… осудят на смерть, кто какую казнь заслужил, и они, из дела выписав приговор свой, посылают с теми осужденными людьми в царский суд, и по тому их приговору из царского суда велят казнить без задержания, кто чего достоин.

«Огненные палаты» на Руси называли «Разбойный приказом», «Сыскным приказом», «Тайной канцелярией», «Преображенским приказом» и др. В Разбойном приказе «жгли живого за богохульство… за волховство, за чернокнижие, за книжное преложение, кто учнет вновь толковать воровски против апостолов, пророков и св. отец с похулением». «Смертные казни женскому полу бывают: за богохульство… жгут живых; за чаровство… отсекают головы».

Православная церковь располагала разветвленными органами, созданными для расследования дел против религии и церкви — Приказом духовных дел, Приказом инквизиторских дел, Раскольнической и Новокрещенской конторами и др. В духовном приказе рассматривались дела о богохульстве, еретичестве, волшебстве, святотатстве. Дела против веры и церкви вело также организованное при Синоде в 1721 г. тиунское управление. Приказ духовных дел наблюдал за «чистотой» православия, расправлялся с раскольниками и еретиками. Приказ инквизиторских дел вел следствие по делам «интересным» и «безгласным». Он имел большой штат инквизиторов как в Москве, так и на местах; возглавлял его протоинквизитор, архимандрит московского Данилова монастыря Пафнутий. В распоряжении Приказа инквизиторских дел были свои подьячие, своя охрана и собственная тюрьма. Настоящим инквизиторским застенком являлась и Раскольническая контора, существовавшая до 1764 г. С организацией духовных консисторий (1744 г.) дела о религиозных преступлениях перешли в их ведение. Консистории производили розыск по делам против веры и церкви, сажали в свои тюрьмы обвиняемых, чинили над ними суд и расправу. Наиболее важные дела вел непосредственно Синод. Он применял такие же инквизиционные методы воздействия, как и другие церковные организации. Монастырские власти вели следствие над неугодными правительству и церкви людьми, держали их в жестоком тюремном заключении.

При Синоде РПЦ в 1723 г. была организована особая розыскная раскольническая канцелярия, во главе которой стояли инквизиторы — архиепископ Феофилакт Лопатинский и иеромонах Афанасий Кондоиди. По данным Синода, из 190 тысяч записавшихся в раскол с 1716-го по 1737 г. обращено в православие, бежало, сослано на каторгу и умерло в результате гонений и казней 111 тысяч.

Андрей Денисов в «Повести о жизни Никона» сравнивал участь раскольников с участью первых христиан в Римской империи. Перечисляя орудия пыток — бичи, клещи, тряски, плахи, мечи, срубы, — он упоминал и о железных хомутах — типичном орудии инквизиции: «Хомуты, притягивающие главу, руки и ноги в едино место, от которого злейшего мучительства по хребту лежащие кости по суставам сокрушаются, кровь же из уст, и из ушей, и ноздрей, и из очей течет».

Кровавый террор над раскольниками был освящен церковным собором 1666–1667 гг. Собор во главе с патриархом оправдал любые инквизиционные действия против раскольников и подвел под них теоретическое обоснование; противников церкви, ссылаясь на решения первых Вселенских соборов, осудили на различные «томления», то есть казни. В соответствии с решениями этих соборов, еретиков избивали воловьими жилами, им резали языки, руки, ноги, возили с позором по городу, а затем бросали в тюрьмы, где