оторопев и не веря своим ушам. – Никогда не слыхали об Англии? Как такое возможно? Ведь Англия – средоточие всего мира.

Я пожал плечами.

– А как насчет Лондона? – спросил он. – Или Норвича? Плимута, разумеется?

– Боюсь, нет, – ответил я, покачав головой.

– А о короле Якове вы слыхали? Только не говорите мне, что и это имя вам незнакомо.

– Мне известно, как зовут вожаков в моей стране, – сказал я. – Имен много, ими забита моя голова, так что на ваших вожаков места уже не хватит.

– Но король Яков не просто какой-нибудь… вожак. – Последнее слово он выплюнул, словно прокисший фрукт. – Он великий государь. Самый почитаемый и могущественный на земле.

– И он послал вас сюда?

– Хм, нет, – признался Торнтон, и выглядел он слегка пристыженным. – При всем его величии господин наших земель не склонен к изысканиям. На самом деле меня нанял его кузен, итальянский король Фердинандо Тосканский[130]. Он замыслил основать здесь колонию в недалеком будущем.

Я напрягся. Что такое «колония», я знать не знал, но если пес носом чует дурные намерения в незнакомце, то мне это слово не понравилось на слух.

– Колония? – спросил я. – Не пойму, что это значит.

– Италия крайне нуждается в древесине, – принялся объяснять Торнтон. – Для своих кораблей, домов, рынков. А ваша страна, эта нецивилизованная ужасная местность, населенная дикарями, богата лесами. Король Фердинандо собирается прислать сюда много своих людей, чтобы они обустроили колонию, которой он, с Божьей помощью, будет управлять. Когда они с этим справятся, колонисты приступят к вырубке деревьев, чтобы переправить древесину через океан в свою страну.

Говорил он очень медленно. Сперва я решил, что он думает, будто я плохо слышу, но вскоре стало ясно, что он просто считает меня тупицей. Некоторые на моем месте почувствовали бы себя оскорбленными, но я был только рад: пусть он и дальше пребывает в этом заблуждении, если это обеспечит мне бесплатный проезд по реке.

– Вы обсудили это дело с людьми из племени, с которыми вы, конечно же, встречались по дороге сюда? – спросил я, и Торнтон выгнул бровь вопросительно, глядя на свою команду, но тех мало интересовала наша беседа, поскольку они грызли бараньи кости. – Вы получили разрешение на то, чтобы построить здесь колонию?

– Нет, – хохотнул он, словно я предложил ему испрашивать согласия у коровы или осла. – Ради всего святого, зачем мне оно?

– Затем, что это их земля.

– До тех пор, пока мы ее не открыли, да. Теперь это наша земля.

– Но она давно открыта. Мы живем здесь. Живем из поколения в поколение, коим нет числа. Если точнее, с начала времен и происхождения человечества.

– Кажется, вы не совсем понимаете, – сказал он, кладя руку на мое плечо и глядя на меня с той благосклонностью, с какой смотрят на ребенка, угощая его сладостями и прикидывая в уме, как застать его одного. – Видите ли, вы – дикари. Безбожники. Мы прибыли сюда, чтобы помочь вам. Дать вам образование, просветить и править вами. Всего-навсего.

– И вы делаете это, вторгаясь в наши земли и вырубая наши деревья? – спросил я, сбрасывая его ладонь с плеча. – Если мой народ снарядит судно и отправит его в вашу страну с намерением выстроить там форт, а потом обокрасть ваши леса, разве вы не удивитесь, если у вас сперва не попросят разрешения?

– Но у нас нет лесов, – улыбнулся он. – Поэтому мы и прибыли сюда.

Я прикусил язык. Еще при жизни моего отца было много разговоров о статных, нарядных людях, что приплывали на кораблях с узорчатыми мачтами и парусами, высаживались на побережья, им не принадлежавшие, и заявляли, что отныне они владеют этой землей, словно наши племена там никогда не жили и кровь наших людей не пропитала почву до самых глубин. Они утверждали, что несут нам «цивилизацию», но не принесли ничего, кроме кровопролития и своего господства. Многие поколения моего народа дотошно исследовали эту землю, им были известны каждая пещера и каждое дерево. Таким, как Торнтон, и прочим людям его склада понадобится тысяча лет, чтобы узнать наш край так же хорошо, как знали его мы. Нет, они были всего лишь ворами и разбойниками, и все уроженцы нашей земли клятвенно обещали убивать подобных гостей, если, к несчастью, столкнутся с ними. Но я пока не собирался обнажать клинок.

– Как далеко вы намерены зайти в мою страну с этой вашей затеей? – спросил я.

– Настолько далеко, насколько понадобится, – ответил Торнтон. – Как только мы найдем обширный и ровный участок, подходящий для обустройства колонии, от имени нашего короля я предъявлю права на эти земли, ибо Италия и…

– Вы предъявите права, – с трудом выдавил я, потрясенный наглостью этого человека.

– Именно. Затем оставлю половину моего отряда здесь для проведения подготовительных работ, а сам отправлюсь домой доложить Его Величеству, что мы можем начинать перевозить счастливчиков-волонтеров на новое место жительства.

– А эти мужчины, что останутся здесь после вашего отъезда, – сказал я. – Вы ожидаете, что они по-прежнему будут здесь, когда вы вернетесь? По-прежнему здоровыми? По-прежнему дышащими? И по-прежнему с головами на плечах?

– Разумеется. С какой стати мне ожидать чего-то иного?

– Да с той стати, что некоторые могут не потерпеть захватчиков, что силой отнимают у нас земли.

– Ерунда. – Небрежным взмахом руки он отмел мои соображения. – Права будут распространены на Италию, Тоскану, и у вас не останется выбора. Таков современный подход, мой темный друг. Закон белого человека. Мир обновился, по праву рождения больше ничего и никому не принадлежит, и европейцы просто обязаны взять все, что смогут найти. По правде говоря, ваш народ недостаточно просвещен, чтобы управлять самим собой. Вам нужна указующая рука. Именно это мы вам и предлагаем. Не надо видеть в нас врагов, отнеситесь к нам как к вождям, желающим лишь одного – очеловечить вас. Мы исполняем Божью волю, и только. Что ж, вы проведете нас по реке или нет? Мы заплатим вам за услуги, конечно, но не прямо сейчас, а когда наше плавание завершится. Я не допущу, чтобы вас обделили.

– Да, – кивнул я. – Я помогу вам, да.

Мой двоюродный брат Эрнан постоянно заводил разговор о путешествиях вглубь страны, вдоль русла Амазонки, и я предположил, что именно в тех краях я его и найду. Я собирался расспрашивать встречных, не попадался ли он им на глаза. Если он проходил через эту местность, можно быть уверенным, что о нем там помнят, он был не из тех, кого легко забыть.

Во время нашего плавания я в основном помалкивал, разве что опознавал разновидности рыб,