Лёха достал из-за спины резиновую маску. В точности такую же, как у Амелина, только это был волк.

— У Алёнки мама — организатор детских праздников. У них там такого добра завались. Я, конечно, на другой сюрприз рассчитывал, но волк тоже хорошо.

Он надел маску на голову и широкими прыжками проскакал по комнате, изображая волка.

— Лёш, я сегодня не поеду.

— Вот, блин, бабы. Семь пятниц на неделе, — пробубнил он из-под маски, затем наклонившись, поднял бандаж и бросил его мне на одеяло. — Там уже кашей геркулесовой пахнет. Попробую сунуться…

Я подумала немного и решила, что тоже пойду.

После дождя на улице ощутимо посвежело. Входная дверь была открыта настежь, слышался звон посуды и сохраненная в моих шазамах Fairytale Gone Bad.

Мила была в том сиреневом костюме с оборками, в котором приехала, надушенная и накрашенная, Костик тоже одет, как на выход.

— Доброе утро, — сказала я. — Кажется, я выздоровела. Можно мне что-нибудь поесть?

Амелин обрадовано распахнул глаза. Мила снисходительно улыбнулась. Лёха сзади подтолкнул.

— Достань тарелки и чашки, — велела ему Мила.

То, что она была вся разодета, показалось мне хорошим знаком. Я надеялась, что она собирается уехать. Может, Костик её попросил?

Каша оказалась вкусная и, пока ели, я старалась смотреть в тарелку и помалкивать, чтобы просто, как сказал Амелин, перетерпеть. Но за меня отлично отдувался Лёха. Он был очень любезен с Милой, смешил её и сыпал комплиментами, а она явно заигрывала с ним.

— Вы уезжаете в Москву? Я сегодня тоже еду, хотите, можем вместе, чтобы не скучно, — предложил он ей.

— К сожалению, мне пока ещё придется остаться. Это мы в город за паспортом Костика собрались, — Мила потрепала Амелина по волосам. — А то сидит тут как арестант.

Я мгновенно вскинула глаза. Костик потупился.

— Мы же договаривались вместе поехать, — произнесла я довольно спокойно, но волна негодования уже накатила, и я ничего не могла с этим поделать.

— Не нужно вам вместе, — ответила Мила. — Лучше, чтобы кто-нибудь взрослый был.

— Ты сказал, что мы вместе поедем.

Амелин часто заморгал.

— Я подумал тебе будет лень тащиться…

— Не лень.

— Слушай, — он повернулся к Миле. — Мы всё же с Тоней поедем.

Мила перестала жевать, а лицо её возмущенно вытянулось.

— Ладно, спасибо, — Лёха поспешно отнес тарелку в раковину. — Я пойду собираться.

А когда дверь за ним захлопнулась, Мила вскочила:

— Потрясающе! Может я тут вам вообще мешаю? Вот так, приехать в свой дом. В дом, где прошло твоё детство и обнаружить, что всё, что ты когда-то любил отправлено на помойку, в твоей кровати спит непонятно кто, а тебя не хотят видеть.

Амелин мрачно смотрел на неё из-под чёлки.

— Я тебе объяснил, что договорился с Тоней раньше.

В этот момент взгляд его сделался таким, что она тут же принялась оправдываться.

— Просто мне не нравится вот так резко менять свои планы. Пол утра собиралась. И потом, я действительно считаю, что будет лучше, если ты придешь с кем-то из старших.

— А я считаю, что будет лучше, если ты не будешь лишний раз соваться в полицию.

— Да, брось. Что они там знают?

Амелин забрал у нас тарелки, положил их в раковину и включил воду.

— Сходи лучше к Наташке. Она пять раз заходила.

— А чего хотела?

— Откуда мне знать? Я ей не открыл.

— Какой же ты дикий.

Мила встала, подошла к нему сзади и ласково обняла.

— Чего ты злишься? Ну не поеду я никуда. Подожду здесь. У окошка… А завтра к нотариусу.

Он замер с тарелкой в руках.

— Я же сказал, мне нужно время подумать.

— А что тут думать? Ты серьёзно собираешься оставить родную мать на улице? Костя! Я всё могла от тебя ожидать, но только не этого.

— Не могу, — он отставил тарелку и развернулся к ней. — Поэтому и нужно время.

Мила со вздохом закатила глаза.

— А помнишь, какой ты добрый был, ласковый? Всё говорил: «Милочка, ты моя самая любимая девочка» и в нос целовал. Помнишь? На видео ещё записано было. Смешной такой — ангелочек.

— Хорошо, — Костик побледнел и заметно разозлился. — Тогда давай договоримся так. Мы сейчас сделаем как ты хочешь: заберем паспорт и сразу поедем к нотариусу, но после этого ты, не возвращаясь сюда, отправишься домой?

— Ну, ладно…, — Мила задумчиво покусала губы. — Такой вариант мне подходит.

Она направилась было в комнату, но потом вернулась.

— Ой, я же совсем забыла! Тебе тут на днях один человек звонил. Разыскивал. Антон Кац. Знаешь такого?

Амелин помотал головой.

— Сказал дело к тебе важное и ни в какую не хотел рассказывать, что за дело. Но я его всё равно уломала. Это такой прикол… Ты оказывается везунчик у нас, — она хитро подмигнула. — Тебе какой-то дед из больницы наследство оставил. Ну или не наследство… Подарок, в общем.

— Что за дед? Что за подарок?

— Я не помню, как его зовут, честно. Это, когда ты весной лежал. Тебе лучше знать.

— Гаврилович?

— Да, да, наверное.

— И что за подарок?

— Я, как услышала, так смеялась, так смеялась… Тебе очень понравится.

— Так, что это?

— Место на кладбище, — выпалила она на одном дыхании и расхохоталась. — И почему я не удивлена?

— Что за глупость? — Костик недоуменно поморщился. — С чего бы это Гаврилович стал мне что-то оставлять? Да и места на кладбище в наследство не передают. Ты в курсе? Короче, это какая-то шутка, а ты повелась. Иди бери сумку. Поехали.

Всё ещё хихикая, Мила ушла в комнату.

После чего Амелин медленно развернулся ко мне.

— Можешь пообещать, что не сбежишь до моего возвращения?

Они уехали. Лёха тоже попрощался и ушёл, намереваясь по дороге на станцию зайти к Алёне. Полдня я валялась в гамаке, ела яблоки, слушала шведов, шазамы с кассет и читала подготовленные на выброс советские журналы.

Такой спокойный, размеренно-ленивый августовский день без волнений мыслей или тревожных мыслей. После грозы жара немного спала и дышалось значительно легче. А может, мне так казалось, оттого, что Мила, наконец, свалила. Амелин придумал отличный способ её выставить.

Он вернулся около пяти. Влетел, как ненормальный во двор, увидел меня и, крикнув: «Собирайся, ты уезжаешь», пропал.