— Разве ты больше не любишь меня, матушка? —весело осведомился он.

— Мужчины! — вздохнула Элана, закатив глаза.

— Я начну, господа, а вы подхватывайте, — сказалимператор. — Посмотрим, как хорошо я выучил ваши уроки. — Онподнялся. — Лорд Вэнион! Не будешь ли ты так любезен вернуть наших гостейпо местам?

— Сию минуту, ваше величество, — отозвался Вэнион.Поскольку он заранее знал о предательстве Заласты, то теперь владел собой лучшедругих. Он бросил несколько отрывистых повелительных слов, и рыцари церкви безособых церемоний сопроводили смятенных чиновников к креслам.

— Что это нашло на Заласту? — напряженным шепотомспросила Элана у своего мужа. — Почему он хотел убить Данаю?

— Вовсе нет, любовь моя, — ответил Спархок, находу соображая, как лучше ответить. — Заласта метил в Афраэль. Разве ты невидела ее? Она стояла рядом с Сефренией.

— В самом деле?

— Конечно. Я-то думал, что ее видят все, а оказывается,только я — и само собой, Заласта. Почему, ты думаешь, он так проворно спассябегством? Афраэль уже готова была вырвать из его груди сердце и съесть прямо унего на глазах.

Элана содрогнулась.

Император Сарабиан вновь подошел к краю возвышения.

— Придите в себя, господа, — сухо велел он. —Мы еще не покончили с делами. Полагаю, вас потрясло открытие истинного обликаЗаласты — во всяком случае, некоторых из вас. Я разочарован в вас, господа мои:большинству из вас недостает самой обыкновенной проницательности, а остальнымдаже в голову не пришло, что и Заласту, и вас я вижу насквозь. Одни из вас —предатели, другие просто тупы, как пробки. В тех и других я совершенно ненуждаюсь. С нескрываемым удовольствием я объявляю вам, что сегодня на рассветепо всей Империи атанские гарнизоны покинули свои казармы и заменили всехимперских чиновников своими офицерами соответствующего ранга. Сейчас всяИмперия, за исключением Материона, находится на военном положении.

Чиновники таращились на него, не в силах выдавить ни слова.

— Атан Энгесса, — позвал император.

— Слушаю, Сарабиан-император.

— Не будешь ли так добр устранить это исключение? Введисвоих атанов в город и возьми в свои руки власть в столице.

— Сию минуту, Сарабиан-император, — широкоухмыльнулся Энгесса.

— Будь тверд, Энгесса. Покажи моим подданным, что я нешучу.

— Как прикажешь, Сарабиан-император.

— Славный парень, — довольно громко пробормоталСарабиан, когда огромный атан направился к дверям.

— Но, ваше величество… — приподымаясь в кресле, слабозапротестовал Пондия Субат.

Император одарил своего первого министра поистине ледянымвзглядом.

— Я сейчас занят, Субат, — процедил он. — Намс тобой еще предстоит очень долгий разговор. Уверен, что ты сумеешь весьмаувлекательно объяснить, каким образом все это могло происходить у тебя подносом и даже не потревожить твоего сладкого сна. А сейчас сядь и заткнись.

Первый министр опять обмяк в кресле, вытаращив глаза.

— Итак, — снова обратился император к своимчиновникам, — Империя отныне на военном положении. Поскольку вы стольпозорно продемонстрировали свою полную несостоятельность, мне пришлось самомувзяться за дело. В вас я больше не нуждаюсь, так что все вы уволены.

Чиновники так и ахнули, а те из них, кто дольше другихзанимал свой пост и прочно уверился в своей почти божественной власти,разразились протестующими воплями.

— Более того, — оборвал Сарабиан их протесты наполуслове, — предательство Заласты ставит под сомнение преданность каждогоиз вас. Если я не могу доверять всем, мне приходится подозревать всех. Я хочу,господа, чтобы нынче ночью все вы побеседовали со своей совестью, потому чтозавтра мы будем допрашивать вас и потребуем правды, исключительно полнойправды. Нам некогда выслушивать ложь, оправдания, попытки увернуться от виныили от ответственности. Я от всего сердца советую вам пойти нам навстречу.Последствия лжи либо уверток будут весьма плачевны.

Улаф вынул оселок и принялся неспешно водить им по лезвиютопора. Раздался режущий ухо скрежет.

— В доказательство своего благоволения, —продолжал Сарабиан, — я велел приготовить всем вам место для ночлега встенах замка и обеспечить вам полное уединение, дабы в тишине и покое вывспомнили всю свою жизнь и приготовились правдиво отвечать на наши вопросы.Лорд Вэнион, не могли бы твои рыцари сопроводить наших гостей в отведенные импокои? — Сарабиан импровизировал вовсю.

— Сию минуту, ваше величество, — ответил Вэнион,гулко стукнув себя по стальному нагруднику кулаком в кольчужной рукавице.

— Одну минуту, лорд Вэнион, — вмешалась Элана.

— Слушаю, моя королева.

— Недурно было бы обыскать наших гостей, прежде чемразвести их по спальням. Мы ведь не хотим, чтобы кто-нибудь из них последовалпечальному примеру министра финансов?

— Отличная мысль, ваше величество, — согласилсяСарабиан. — Лорд Вэнион, отбери у наших гостей все игрушки. Пусть ничто неотвлекает их от мыслей о завтрашнем покаянии. — Он на миг задумался. —Мне тут пришло в голову, лорд Вэнион, что нашим гостям было бы куда прощесосредоточиться, если бы их нынешнее положение подчеркивалось чем-то осязаемым.Я, помнится, читал, что в эленийских тюрьмах заключенные носят некое подобиеформы.

— Совершенно верно, ваше величество, — глазом неморгнув, согласился Вэнион. — Это рубаха без рукавов из серой дерюги, скрасной полосой на спине, чтобы узнать по ней узника, если ему удастся бежать.

— Как по-твоему, сумеешь ты найти нечто подобное длянаших гостей?

— Если и нет, ваше величество, мы сами что-нибудьпридумаем.

— Отлично, лорд Вэнион, — и, кстати, заберите уних драгоценности. С драгоценностями человек чувствует себя важной персоной, ая хочу, чтобы мои гости осознали полную свою ничтожность. Лучше покормите их.Что обычно едят в тюрьме?

— Хлеб и воду, ваше величество. Иногда немногопохлебки.

— Превосходный рацион. А теперь, Вэнион, убери ихотсюда. Меня мутит от одного их вида.

Вэнион рявкнул приказ, и рыцари направились к низложенномуправительству.

Каждому чиновнику достался почетный караул из воинов вдоспехах, которые увели — а порой и уволокли — его в темницу.