она не могла заставить себя держать их закрытыми, и увидела толстый железный клинок, более грозный, чем она ожидала. Рукоять из чистой, белой кости была так близко, что она могла почувствовать ее запах. Пахло смертью.

– Королева Арки, – обратилась Верховная Ксара официальным, провозглашающим тоном, – я призываю тебя стать устами Хаоса.

И ничего не произошло.

Пауза удлинялась и растягивалась, разворачиваясь под только что посветлевшим небом, и казалось, что она длится вечно. Остальные королевы откликнулись на призыв жрицы с немедленной, абсолютной уверенностью. Сначала первая, вторая, третья – все они вышли вперед и ответили, как только Верховная Ксара заговорила.

На этот раз не было ни движения, ни действия, вообще ничего. Единственным ответом была тишина.

И тогда даже Оливи – как бы она ни была напугана, как бы ни была невинна, как бы ни была ошеломлена – смогла понять, что происходит нечто ужасное.

33

Говорит колдунья

Сессадон

С уст королевы Арки не сорвалось ни слова.

Позади нее появилась еще одна фигура в капюшоне, которая встала рядом с молчаливой королевой. Когда она опустила капюшон, толпа увидела, что у этой особы темные, подозрительные глаза и черные волосы, перемежающиеся белыми кудрями. Выражение ее лица было непроницаемым, но все же оно было недобрым.

Верховная Ксара тихо сказала так, чтобы не услышала толпа:

– Что это? – Она обратилась не к женщине, опустившей капюшон, а к королеве Арки, которая по-прежнему ничего не говорила.

– Не беспокойся о ней, – сказала женщина с откинутым капюшоном. Она подняла палец, провела им по воздуху небрежным, почти ленивым движением, и королева Арки упала.

Ропот прокатился по помосту, когда она рухнула на землю, как кукла. Когда она опустилась на землю, капюшон упал с ее лица, и бормотание перешло в крики.

Королева была не просто мертва, а полностью истощена. Плоть едва держалась на ее костях. Глаза стали высохшими и белыми. Оставшиеся волосы, тонкие, как трава, клочьями рассыпались по плечам и капюшону. На шее висело синее ожерелье в виде змеи, но оно упало, когда труп рухнул. От шеи почти ничего не осталось.

Недалеко от помоста, в зоне, отведенной для делегации Арки, закричала молодая женщина с белой прядью в волосах.

Женщина с откинутым капюшоном сделала еще одно движение, и голова той, что с белой прядью, качнулась назад, как будто ей дали пощечину. Она с криком упала на землю.

– Одно предупреждение, – пробормотала женщина с откинутым капюшоном. – Второго не будет.

Девушка с расширенными от ужаса глазами смотрела вверх, ее взгляд метался от одного лица к другому. На щеке у нее красовался контур красной и грубой руки.

– Сейчас, – сказала незнакомка. Ее руки сплели в воздухе узор, витиеватый и в чем-то прекрасный, пока толпа восторженно слушала ее.

* * *

Ее магия разума сработала идеально, даже в такой большой толпе, с удовлетворением подумала Сессадон. Она чувствовала укол неуверенности, собираясь применить столь масштабное заклинание разума, но успех опьянял. Она немного успокоила тысячи умов, стоявших перед ней, сделав их более восприимчивыми, так что она могла быть уверена, что ее слова упадут на плодородную почву. Они не были загипнотизированы или контролируемы. Не в этом была ее цель. Они были просто открыты. Остальное должны были сделать ее слова. Это была последняя задача, которую она поставила перед собой перед захватом власти.

– Слушайте внимательно, – начала Сессадон. – От этого зависит ваша жизнь.

Она впитывала их шок и ужас. Кварцевое сердце в ее груди почти пело от энергии, которую они отдавали ей, не понимая этого. Они были подобны овцам. А она умела обращаться с овцами.

– Меня зовут Сессадон, – сказала она. Колдунья услышала, как вздохнула девушка, которой она дала пощечину, та, которую звали Архис. Ей было приятно знать, что ее имя известно. Сестра Сессадон не стерла ее с лица земли до конца, и теперь ее звезда поднималась. Удовольствие Сессадон было настолько велико, что она решила пока не убивать Архис, хотя, конечно, нельзя было оставлять в живых ни одного потенциального соперника Эминель. Позже придет время для этого. Она не была лишена милосердия, подумала Сессадон.

Она посмотрела на Эминель, сидящую в первом ряду зрителей, и встретила ее взгляд. Девочка была очень спокойной. Она не выглядела испуганной. Ее яркие глаза сияли, она была готова ко всему, что может произойти, и была очень привлекательна. Через годы, десятилетия или столетия, когда Сессадон устанет править, она сделает ее королевой всего этого мира.

Оглядев своих новых подданных, выстроившихся в шеренги по всему амфитеатру, Сессадон высоко подняла руки и провозгласила:

– Я не королева Арки. Но я – ваша королева. Я родилась задолго до Пяти Королевств, чтобы царствовать над всеми вами.

Затем, находясь слишком близко к Эминель, она почувствовала, как энергия другой арканки начала мерцать и вздыматься. Серьезная Элиф медленно развела руки в стороны и снова изящно и грозно свела их вместе. Такого нельзя было допустить. Оставаясь неподвижной, Сессадон подняла один палец и уничтожила магию женщины, а вместе с ней и ее жизнь. Еще одно тело с глухим стуком упало на землю, еще один всплеск страха охватил толпу. Она даже не повернулась посмотреть на смерть, которую принесла, и знала, что это пугает их не меньше, чем все, что она делает или говорит. Смерть была для нее ничем. Для них – всем. Пропасть между ними была черным простором ужаса. И она воспользуется этим.

– Ваша магия не может соперничать с моей. Если вы сомневаетесь в моей силе, то хочу спросить вас, почему за целое поколение не родилось ни одной девочки?

Шепотки шуршали, звенели и роились по всему амфитеатру. Страх толпы поднялся, как ветер в пшеничном поле. Она питалась этим чувством, пьянящим, как любое вино, любое зелье. Будь у нее в груди сердце из плоти, а не из кварца, оно бы пылало от гордости.

– Вы думали, что это какое-то безликое существо. Какой-то бог, – кричала она над их головами, гнев наполнял ее при одной только мысли об этом, из ее рта вырвалось рычание. – Это была я. Это была только я, всегда я.

Она сделала паузу, чтобы убедиться, что они все слышали. Они услышали, и она продолжила:

– Я могущественнее, чем Сестия, которой некоторые из вас поклоняются. Сильнее, чем Скорпион, которого вы, воительницы, восхваляете. Я могущественнее жизни, войны и самой смерти. Смотрите.

Она вырвала священный клинок из руки Верховной Ксары. Поразительно, но женщина не отпустила его, и Сессадон восхитилась этим. И появилось что-то столь же сильное, что заставило