«Они за ребенком совсем не следят что-ли?», — подумал Йохан, и мысль эта тут же вернула его к своей потерянной супруге, за которой он тоже, кстати сказать, не уследил.

Наконец, Леда и сама обратила внимание на действия сына и с грозным лицом поспешно направилась в дом. Увидев это, Ганс вздрогнул и тут же скрылся за шторами внутри особняка.

* * *

— Мне сказали, что вы хорошо знаете местность, — обратился Йохан к псарю, который быстро шел вровень с лошадью.

— А то. Мальчишкой все облазил. Даже ночью с закрытыми глазами отсюда выберусь.

— Собаки у вас хоть раз охотились? Брали след?

— Я лично учил их всему, — гордо ответил тот. — Они и зайцев выслеживали, и дичь приносили, когда тетерева стреляли. Госпожа Леда держит собак ради сына, мальчик их просто обожает — готов спать в одной будке и есть из одной миски. Но сама хозяйка не любит со зверьем возиться и ничего про них не знает. Уверен, они найдут кого угодно, надо довериться природному нюху. Конечно, с волком или медведем вряд ли справятся, но они здесь и не водятся. Тут из опасных — только русалки.

— Русалки? Как остроумно. Мне не до смеха сейчас.

Чем дальше они продвигались, тем сложнее лошади становилось протискиваться через узко стоящие деревья. Ветки лезли в лицо Йохану, и постоянно приходилось держать руку немного вытянутой, чтобы случайно не лишиться глаза, а то и двух.

— Да я их тоже никогда не видел. Старики рассказывают, что русалка обладает силой управлять природой, что она как будто бог леса. Хотя я истинный христианин, вот вам крест! — он вытащил из-под рубахи деревянное распятие на веревочке, потряс им перед собой и убрал обратно. — Сам бы в это не верил, но по весне, бывает, просыпаешься и слышишь в голове прекрасную песню, и жена моя тоже слышит. А после этой песни в огороде все посевы вымахали в три раза за ночь! Как тут не верить. Моя бабка говорила, мол, они не трогают нас, людей, но и мы не должны их беспокоить. Но, бывает, все же пути пересекаются. Когда с человеком что-то странное случается, как-то он необычно ведет себя, забывает все, или в лес его вечно тянет — у нас говорят: «Русалка его приметила, а раз влюбился, то уже не отпустит». Им же тоже как-то множиться надо. Хе-хе.

…В лес его вечно тянет…

Йохан нахмурился и замотал головой, чтобы отогнать от себя глупые, но тревожные мысли.

— О! У нас тут такое было несколько лет назад! — псарь, который был очень рад, что обрел собеседника, разошелся не на шутку. — Жил у нас один парень: сильный, работящий, а красавец какой. Бревна таскал, до дна озера плавал, пахать мог сутками. Девки за ним табуном ходили. И что вы думаете? Его священник прикончил! Нашли их мертвыми под утесом, у обоих горло перерезано. Вот что они не поделили? Либо деньги, либо бабу. Но я считаю, что только русалка могла свести с ума набожного человека. Ганс-то понятно, он и сам был падок до красивых девок, а от святого отца никто не ожидал.

— Соболезную, — процедил Йохан и сам не заметил, как сердце его забилось быстрее, а на лбу выступил холодный пот. Еще он вдруг вспомнил про сына Леды, которого тоже звали Ганс. Интересное совпадение. — Здесь есть опасные места? Болота, овраги, берлоги? И что за озеро, как далеко оно находится?

— К нему можно выйти почти из любой точки леса. А что до болот и оврагов, вряд ли ваша супружница могла так далеко уйти.

«Хотелось бы верить», — хмуро подумал Йохан, пришпоривая медленно идущую лошадь, чтобы та шагала быстрее.

— Что-то собак не видно, — сказал псарь и тут же громко свистнул. От противного режущего слух звука тут же взлетели несколько птиц с верхушек деревьев, а собаки отозвались дружным лаем. — О, как радуются, может, нашли что.

Йохан сразу представил, как заплаканная и продрогшая Лея кинется ему на шею и будет умолять простить ее за детскую выходку, или же будет гордо стоять перед ним, не рискуя поднять голову и посмотреть на мужа, которому доставила столько неприятностей. На самом деле господин Моррант и сам до конца не осознавал, чем так обидел жену. Он сказал ей правду, пусть в несколько грубой форме. Он и раньше так выражался по другим вопросам.

Для Леи не была свойственна повышенная эмоциональность, либо она умело это скрывала, чтобы лишний раз не беспокоить мужа. Где-то очень далеко в подсознании у Йохана промелькнула мысль, что так могут себя вести, например, беременные женщины, и эта фантазия его не столько приободрила, сколько еще сильнее испугала. Если благоверная в положении, то тем более не стоило ей волноваться по поводу смерти ворчливого барона. Где-то убыло, где-то прибыло. Похороны, поминки, жирные застолья и крикливые плакальщицы — Йохан все это проходил так много раз, что, когда прочитал письмо о смерти тестя, лишь раздраженно вздохнул и поспешно собрался в очередную деловую поездку. Пусть они там сами разбираются, денег у них достаточно. Лея вышла замуж, а значит, у нее теперь своя семья и, соответственно, обязанности перед супругом.

Тут Йохан отвлекся, и его ударила по лицу ветка березы.

«Может, и стоило ей сказать сразу», — подумал он, потирая оцарапанную щеку и вспоминая, что, когда его собственный отец умер, даже бровью не повел и уже был готов к скорой драке за раздел имущества между сыновьями.

Все, чего Йохан хотел от брака с Леей, — это наследники и спокойная семейная жизнь. Он не собирался возиться с родней милой девушки, которые, по мнению господина Морранта, были людьми недалекими. Он прекрасно понимал, что свадьба — это хороший бартер по обмену девочки на статус, репутацию и материальную поддержку, которую он пару раз в год оказывал тестю. Йохан с пренебрежением подумал, что, поместьем теперь заправляет Леда, и ему придется вести дела со столь заносчивой женщиной, которая, очевидно, нагуляла ребенка и даже не пытается это скрыть.

В любом случае вероятные события будущего не имеют значения. Сейчас главное — найти жену, отчитать ее, извиниться, даже если не чувствуешь за собой вины, и привезти ее к матери. А когда они вернутся в свое «гнездышко», уже окончательно выяснить отношения.

Наконец, группа вышла на небольшую поляну, посреди которой протекал быстрый ручей. В траве густыми кочками росли земляника и ромашка. Лошадь, встряхнувшись, принялась поедать лакомство вокруг, не дожидаясь разрешения наездника.