Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Прохладное летнее утро, на редкость зябкое для любого двуногого, встретило водяного с распростертыми объятиями. В тот час Ларс почти что решился на то, что давно собирался сделать.
Спустя несколько часов он сидел в камышовых зарослях, где озеро скрывалось одним своим руслом в чаще леса, и опять привычным движением крутил в пальцах кинжал. Острие его отражало все, что видело. Оно показывало то серое небо, которое заволокли тучи, то уставшие черные глаза водяного.
…Вжик — по горлу…
Так просто. Ларс приставил кинжал к шее. Рука его задрожала, и он опустил ее. Как же страшно, как не хочется умирать! А нужно ли ему это делать? Можно также, как Сейра, уйти к двуногим. Но что дальше? Примут ли они его или сделают посмешищем, выгонят обратно в лес, а он и не поймет, за что с ним так жестоко обращаются. Если не станет Ларса, кто будет присматривать за лесом, кто будет давать двуногим урожай?
В Черном лесу он был не один. Под каждым камушком, под каждым листиком текла, двигалась жизнь: букашка кормила свое потомство, белка таскала в дупло орехи, утка степенно плыла по озеру, за ней выводком плелись смешные желтые утята, подосиновики россыпью выстраивались под деревьями, а ягодные кусты набирались сил, чтобы породить сочные плоды.
«Отец всегда называл меня слабым, хилым карасем. Он пророчил Сейре стать хозяйкой леса, и как бы отреагировал, если бы узнал, что она сбежала к двуногим? Наперекор всему, назло Веславу, я должен справиться с этой ношей. Без меня все вокруг может погибнуть, еда двуногих оскудеет, и они навсегда покинут русальи владения. Двуногим не выжить без меня, а мне не выжить без них. Пускай буду один, я всегда так жил. Любовь забудется, много зим пройдет, и однажды я не вспомню об этом. Лесу нужен хозяин. Слабостью будет — покинуть озеро и также отправиться к двуногим, где неизвестно, что меня ждет. Или же слабость — не решиться закончить все сейчас?»
На плечо Ларса вдруг уселась серая голубка. Круглым маленьким глазом она заглянула в лицо водяному, что-то клюнула у него в волосах и, испуганная едва заметным движением русальего хвоста, взмыла в воздух.
«И все-таки я нужен здесь», — подумал Ларс, и эта мысль была полной противоположностью той, что посещали его ночь назад. Он взял кинжал за веревку и снова повесил на шею.
Внезапно полил дождь, сама природа умоляла Ларса остаться на своем посту.
Глава 10
Сумерки подкрались незаметно. Лея с трудом разлепила глаза, начала осматриваться. Она несколько часов неподвижно пролежала на песке, скрытая высокими кустами. Она попыталась встать, но не смогла: в глазах двоилось, руки не слушались. Вдруг ее снова затошнило. Собрав последние силы, она подползла к воде и зачерпнула немного в ладонь. Вода была с привкусом тины, но Лее было все равно: во рту пересохло так, что язык не двигался, словно онемел. Она взглянула на себя в отражение воды и едва не вскрикнула. На нее смотрела смертельно-бледная женщина с синяками под глазами, растрепанная, грязная, на щеках были следы какой-то пыли. Лея принялась умываться, но накатила опять резкая слабость, и она упала на песок. Теперь девушка вполовину лежала лицом в воде.
Ягоды, которые она по незнанию спутала с красной смородиной, оказались ядовитыми.
«Неужели это конец?» — размышляла она, тяжело дыша. — «Однажды я уже чуть не погибла в лесу, но, видимо, судьба у меня такая. Лучше бы я умерла тогда, когда тонула, чем мучиться сейчас от ужасной боли в животе и горле. Сколько я еще тут пролежу? Пока меня не заберет водяной?».
Последняя мысль ей показалась забавной. Она прокрутила свой недавний сон, где Ларс приснился ей человеком, и на душе вдруг стало так хорошо, словно это была правда. Вот сейчас, еще чуть-чуть, он выйдет из леса и спасет ее.
В голове сразу пронеслись воспоминания о заплывах с Ларсом, таких далеких, почти за горизонт. Вода не успевала прогреваться, и Лее было всегда холодно нырять на глубину, но до чего приятно потом всплывать на теплую поверхность, чтобы сравнить, как резко отличается температура в ногах и у лица. Ларс смеялся над ее чувствительностью и беспомощностью, а потом сетовал, что не может выйти на поверхность и побежать, как она. Его острые зубы не сочетались с нежной улыбкой и веселыми глазами, а из-за длинных волос и болезненной худобы, несмотря на мощный рыбий хвост, его можно было спутать с женщиной — но все это лишь делало Ларса самим собой.
Предавшись мечтам о былом, Лея снова ушла в себя. Сознание покидало ее. Мерещилось, что тело скручивается в спираль, как превращаются ее руки и ноги в зигзаги. Все еще не было сил встать. Она приросла к этому песку и этой воде.
«Он хотел меня защитить. От себя или от чего-то еще. Но кому какое уже дело».
— Ларс, я люблю тебя, — тихо сказала она сухими потрескавшимися губами и закрыла глаза. Отрасти у нее хвост, она могла бы уплыть далеко-далеко, где нашла бы Ларса и жила с ним вдали от людских законов. Променять золотую клетку Йохана на вечные тиски Черного леса? Да, ведь именно здесь был Ларс.
Вдруг она почувствовала, что ее переворачивают на спину.
«Наверно, Йохан», — решила Лея, но тут на ее голое плечо упало что-то склизкое, щекотное, будто волосы. Девушка пыталась разлепить глаза, но они почти ничего не видели, какая-то бело-серая пелена заволокла их. Она смотрит вверх, над ней черный силуэт чьей-то головы. Очень знакомая ситуация. Снова ей мерещится прошлое.
— Есть только один способ спасти тебя от проклятия, — сказал черный силуэт. Какой знакомый голос! Сердце Леи бешено забилось, показалось, что к ней вернулись силы, но она только неуклюже дернулась. Знакомая холодная ладонь нежным прикосновением легла ей на плечо, затем погладила по щеке. — Сейчас ты на границе жизни и смерти. Еще мгновение, и дух покинет тебя. Я могу помочь, но тебе уже не вернуться к своим. Ты забудешь об их существовании и больше не встретишься с матерью, с отцом, с сестрой и с мужем. Ты будешь для них мертва, они будут мертвы для тебя. Либо душа твоя сейчас уйдет к двуногому Богу, либо она уплывет в новую жизнь под покров Хозяина леса.
— А ты там будешь, в этой новой жизни? — прошептала-прохрипела Лея севшим голосом.
— Я
