— Думаю, ты не можешь убить меня по той же причине, по которой я не убил тебя после того, как научился контролировать связь. И по той же причине, по которой я провалил испытание, подняв твой фамильный пергамент, — я дёрнулась, но он сжал сильнее. — Знаешь, мне не хватает духу в этом признаться. Даже сейчас.

Он взял мою ладонь, прижался к ней губами на краткий миг, а потом положил на свою шею — туда, где выделялся рельефом чёрный паук. Под тёплой кожей билась жизнь. Таким частым пульсирующим ритмом, что, казалось, именно эта сила тянет вперёд весь дилижанс и нас в нём. Горячие солнечные лучи косо пронзали качающийся кузов, подсвечивая едва заметную пыльную дымку. Послышался тихий вздох. Воздух завибрировал от жары и духоты, и мне показалось: поцелую Джера — всё пройдёт. Как было уже однажды. Как бывало всегда. На секунду я снова поймала хрупкий баланс мира, заключенный в близости ментора.

Только вот… Секунда прошла, и сказка о любви обратилась в жестокую быль. Разум вытеснил эмоциональный порыв. В этом комфорте, в равновесии и покое была ложь. Теперь я знала это совершенно точно. Джер не мой бог, не герой и не спаситель. Он такой же человек, как и я, наделавший кучу ошибок. С глаз спала пелена, которая не только прятала Чёрного Консула под личиной Джера, но ещё и делала ментора черного паука идеальным и непогрешимым.

Разлюбила ли я его?…

Я грустно улыбнулась и вместо поцелуя упёрлась ладонями в мужскую грудь. Без ментора, без того самого Джера, я снова осиротела. Ледяная роза, что ранила меня острыми шипами, измялась и превратилась в бесформенную груду льда, похоронившую под своей толщей горячее сердце. Я наклонилась и сдержанно прошептала:

— Больше никогда не смей меня трогать. У меня был ментор, которого я любила. Но его не существует. Ты — никто. Ты чужой для меня человек. Я благодарна тебе за спасение, но не хочу, чтобы нас что-то связывало.

Он удивлённо вскинул глаза, но я продолжила:

— Хочешь заслужить прощение? У меня есть два условия. Первое — с этого момента ты забудешь о том, что я твоя мейлори, и никак не будешь выказывать свою принадлежность мне.

— А второе? — он убрал упавшую на моё лицо прядь волос, осторожно заправил за ухо.

— Ты найдёшь способ разорвать связь, — равнодушно ответила я. — И сделаешь это как можно раньше. Я готова покорно ждать и прятаться, но мне необходимо знать, что это закончится. Что я стану свободна от тебя.

— Однажды я уже пытался, — он поднял уголок губ.

— Попытаешься снова, — быстро выпалила я. — Ты ведь не собираешься самолично сторожить меня всё это время?

И, не дожидаясь ответа, я освободилась из сильных объятий, пересела на своё место. Откинулась на спинку, вышитую причудливым узором, тряхнула волосами.

— Увы, — оставшись один, Джер опешил, потёр ладонь о ладонь, постарался устроится удобнее. Он явно чувствовал себя неуютно. — Я не смогу остаться рядом. Мне нужно вернуться к обязанностям консула, навести порядок на Полуострове Змеи и подавить восстание Ордена Крона. Найти военные лагеря и распустить приюты. А после я смогу убить Ладимина, — он сцепил руки в замок. — Иначе рискую сделать его бессмертным символом нынешнего сопротивления, которое со смертью создателя только наберёт силу.

— Слава Богам, ты будешь далеко, — обрадовалась я его планам, в которых меня не было. — Я всё ещё не решила, хочу ли оставить тебе жизнь. Начну усерднее тренироваться и попробую обрести магию Омена. Ты хорошо меня научил. Какая ирония — возможно, ты воспитал своего убийцу…

Я осеклась, потому что дилижанс резко остановился. Мерный звук парового экипажа затих. Во внезапной тишине послышались стук копыт и далёкий плеск моря. За окном замелькали чёрные плащи стязателей. В животе что-то зашевелилось от нехорошего предчувствия, и я вопросительно уставилась на Джера.

Он толкнул дверь и кивнул на выход, приглашая меня первой покинуть дилижанс. Помедлив немного, я несмело высунулась из кузова и спустилась по ступенькам.

Дорога здесь была хорошей, вымощенной белым камнем, как в городе. Она вела к одинокому поместью, раскинувшемся среди цветочных полей. Кованые резные ворота были распахнуты настежь, приглашая войти. Опорные столбы и входная арка плотно оплетались цветами. Тяжёлые фиолетовые кисти глициний свисали с фигурных козырьков и отливов, а забор превратился в живую изгородь: по нему взбирались розовые розы, виноградные листья и цветущие лианы.

Во дворе раскинулся фруктовый сад. В тени деревьев, вдоль светлой мощеной тропинки выстроились стязатели. Дальше, в глубине двора, дорожка расширялась в широкий мост, нависающий над искусственным озерцом. Чуть подёрнутая рябью сапфирово-синяя гладь отражала невысокие берега, с которых падали крохотные водопады. Тонкие струйки то и дело взмывали в воздух, перепрыгивали мост, мелькали в солнечных лучах.

Тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы и тихим плеском, показалась мне подозрительной.

В самом центре моста белела статуя из светлого камня. Невысокая, в человеческий рост, Мелира Иверийская с идеальным шаром в одной руке и копьём — в другой. Кто-то повесил ей на шею ожерелье из рябиновых бус — традиционное украшение к Ночи Красной луны. У подножья величайшей королевы застыла румяная женщина в цветастом переднике. Завидев меня, она поставила корзину с остатками свечей. Только для того, чтобы радушно улыбнуться и помахать.

Я вжала голову в плечи и оглянулась на ментора. Он так и сидел в дилижансе, выжидающе прищурившись. Я втянула воздух Батора — густо цветочный, солёный, словно глоток океана, одёрнула зелёный жилет и задрала подбородок. Что ж, не самое плохое место для тюрьмы.

— Ваше Сиятельство, позвольте проводить вас, — подошёл Жорхе Вилейн и осторожно тронул меня за руку.

Его коллеги внимательно следили за нами, скосив глаза.

— Не позволю, — огрызнулась я и выдернула локоть.

На удивление, стязатель отошёл на три шага с коротким поклоном, всем видом выражая покорность. Сзади скрипнула повозка, и ментор одним махом спрыгнул на землю, покидая дилижанс. Не желая с ним больше беседовать, я сама зашагала вдоль охранного ряда чёрных масок. Прошлась мимо статуи, высоко задрав голову и уворачиваясь от летящих струек. Нырнула в длинный, сплошь увитый розами коридор. От знакомого запаха привычно затошнило, и я закрыла нос рукавом. У выхода меня ждали ещё стязатели, но я не обратила на них внимания, потому что из цветочного моря вынырнул совершенно сказочный дворец. Совсем крохотный, едва ли больше поместья мёртвой актрисы в Кроунице, это был всё же замок: с аккуратными башенками, полукруглыми зубцами на них, винтовыми лестницами и бойницами. Светлые стены прикрывались бирюзовыми крышами. Черепица блестела подобно чешуе редкой рыбки — она переливалась перламутром и играла на солнце. Кое-где крыша была и вовсе прозрачной, пересечённой белыми полосами.

Из-за резных стрельчатых рам, ажурных балконов и отрытых галерей замок казался кружевным, практически воздушным. Ветер гулял сквозь его открытые окна, выдувая белые и голубые занавеси. Но больше всего поражало то, что роскошный дворец стоял на воде: неглубокие ярко-голубые бассейны с мозаиками на дне окружали белые стены, и, казалось, к зданию невозможно подойти, не замочив ног.