Это еще тогда, в саду, показалось Энире странным. Хардраг, конечно, уникум, но всего лишь человек, не маг. Ему не под силу тягаться с правителем Фостэйна.

– Твой Айдан не так силен, как ты думаешь. Его воля ничто, по сравнению с моей, – ледяным тоном ответил Тэйп, словно тот факт, что его вообще посмели с кем-то сравнить страшное оскорбление. – Я здесь не для того, чтобы служить этому шуту. Как только дело, что привело меня сюда, будет сделано, я незамедлительно покину Къюнгонд.

– Дело? Ты пришел освободить квихельмов?

Неужели Хардраг все время знал, что они в Фостэйне? Даже когда Энира еще была в Квихле?

– Нет.

– Какое же тогда?

– Это не твоего ума дело. Но то, что ты здесь, облегчает мою задачу.

Захотелось ударить Хардрага. Если задача облегчается в ее присутствии, то это как раз-таки ее ума дело!

– Ты пришел, чтобы освободить… меня? – в противоречие своим злым мыслям, миролюбиво предположила Энира вслух, в надежде получить хоть какое-то объяснение.

– Я уже сказал, что здесь не из-за тебя. Можешь развлекаться с этим фигляром сколько влезет, – грубо ответил Хардраг, после чего с неприязнью добавил, направившись к замку: – А теперь иди за мной. Мне велено сопроводить тебя до твоих покоев.

– С чего бы вдруг?

Не двинувшись с места, лира подозрительно уставилась в спину Подмастерья, чувствуя приближение нечто такого, что может сделать пребывание в къюнгондском замке невыносимым.

Квихельм, раздраженно вздохнув, обернулся к Энире. Очевидно, это самое нечто особого восторга в нем тоже не вызывало.

– Король назначил меня твоим охранником. И теперь, когда его не будет рядом, это придется делать мне.

– Черта с два! Не будешь ты моим охранником! Еще полгода с тобой я не вынесу! – очень грубо для воспитанной лиры, обескураженно выкрикнула Энира.

Похоже, Хардрагу ее слова совсем не понравились. Ноздри гневно раздулись, а глаза блеснули недобрым огнем.

– Твое мнение никто не спрашивал, Бэр. Хочешь ты этого или не хочешь, так будет. Мне нужно сделать дело, и пока я его не выполню, ты будешь меня слушаться. Если король поручит петь тебе колыбельные на ночь и кормить с ложки, значит, ты будешь восторженно внимать песни и послушно открывать рот. А теперь иди за мной.

– Я. Никуда. С тобой. Не пойду! – сквозь зубы отчеканила Эни, сжав кулаки.

Несмотря на то, что всего несколько минут назад лира собиралась прямиком в замок, она вдруг решила идти куда угодно, только не туда.

– Бэр, я в любом случае выполню приказ короля. Есть два варианта развития событий: либо ты идешь своим ходом, либо я приволоку тебя в спальню силой. Выбор за тобой.

Хардраг произнес это настолько равнодушно, словно выбирал между двумя кусками пирога с разными начинками. Энира сейчас очень жалела, что у нее под рукой нет лука со стрелами. С каким удовольствием она всадила бы в него что-нибудь острое.

– Никуда ты меня не приволочешь. Тебе не известно, где мои покои!

– Хочешь проверить? – развел руками Тэйп, гадко усмехнувшись.

Скорей всего он не знал и сейчас просто блефовал. Но в любом случае, испытывать судьбу, когда речь заходила о Хардраге, Энира не собиралась. Скрипнув зубами, она молча направилась в сторону замка, пройдя мимо него.

Они миновали фонтан в форме двух красивых переплетенных друг с другом рыб, когда Энира, несмотря на всю свою бешеную злобу, не выдержала и, развернувшись к Хардрагу, с осуждением не спросила:

– Как ты мог обрезать свой хвост? Ты же квихельм!

– Это всего лишь волосы, Бэр.

– Это ваш отличительный знак! Люди узнают вас по вашим прическам! Это же трусость, обрезать волосы, чтобы тебя не приняли за квихельма. Даже самые никчемный квихельм никогда не сделает этого, даже если ему прикажут идти в логово сотни мортенийцев. Но ты же не такой! Зачем ты это сделал?

Хардраг насмешливо хмыкнул.

– Я не считаю себя квихельмом.

Энира встала как вкопанная. Тэйп один из лучших! Если он не считает себя квихельмом, то кто тогда вообще может себя им считать?

– Иди.

– Что значит ты не считаешь себя квихельмом?

Удивительно, но Тэйп сегодня был на редкость откровенен.

– То, что мне далеко параллельно на все Братство вместе взятое. Меня не волнуют ни его проблемы, ни его враги, ни его законы. Квихл был нужен мне лишь для того, чтобы научиться убивать.

Это показалось Энире жутчайшим святотатством.

– Но… Братство ведь научило тебя всему! Мастера дали тебе знания, крышу над головой, передали свои умения, а ты… ты даже не чувствуешь благодарности? Как ты можешь!?

– Братство делало это в первую очередь для себя. Долг свой я ему отдал, четыре года мотаясь по свету и выполняя такие приказы, о которых тебе даже знать не стоит. Я ничего не забываю, в том числе и добро. Квихельмы могут быть спокойны. Их я не трону.

– Не тронешь? – со смешком выдохнула лира, подумав, что ослышалась. Хардраг, конечно, искусный воин, но не настолько, чтобы противостоять Братству.

На этот вопрос Подмастерье не стал утруждать себя ответом. Он лишь кивнул головой в сторону замка, сказав одно слово:

– Иди.

"Оркус ты мой!.. До чего ж самоуверенное создание! Смотри как бы пупок не развязался…" – издевательски подумала лира, послушно развернувшись и направившись в замок. Эта мысль настолько веселила, что даже неплохо подняла настроение. Дойдя до своей спальни, Энира открыла было дверь, но подмывающие ядовитые слова, вертевшиеся на языке, не дали ей зайти внутрь. Она повернулась к Тэйпу и с подлой веселостью сказала:

– А знаешь, я ведь все-таки сбежала из Квихла, несмотря на то, что ты мне "не позволял". Справедливость-то существует.

Хардраг посмотрел на нее тяжелым взглядом, вызвав внутри неприятное волнение, и, сделав пару шагов навстречу, подошел почти вплотную.

– Твои друзья сидят в казематах, а ты в заложницах у короля Фостэйна, – слегка склонившись к лицу Эниры, растягивал он каждое слово. – Так что да, пожалуй, справедливость существует.

Тэйп также медленно, как говорил, отстранился, после чего шагнул к двери и толкнул ее, жестом показывая, чтобы Энира вошла внутрь. Чувствуя, что ее прям-таки раздавили, в надежде хотя бы уйти достойно, лира горделиво распрямила спину, смерила Хардрага надменным взглядом и, не говоря ни слова, переступила порог, хлопнув перед носом Подмастерья дверью.

А ведь Тэйп прав, чего ей удалось добиться всем этим побегом? Только лишь дополнительной потери времени. Накатило горькое чувство ненаправленной обиды на все и ни на что сразу.

Втянув живот к позвоночнику, Энира расстегнула тугие крючки на корсете и с блаженством стянула с себя переливающееся золотым блеском бежевое платье. Закинув его на ширму, она начала медленно снимать изумрудное ожерелье и такие же серьги, небрежно кинув их в глубокую шкатулку, стоящую на туалетном столике, возле комода.