Выслушав рассказ матери о том, что произошло той ночью, он обходит дом кругом и находит обгоревшие цилиндры от фейерверков, разбросанные по двору и под стеной дома рядом с курятником. (Мамины куры, наверное, взбесились от взрывов в ту ночь.) Мать, разумеется, ничего не выдумала. Тем не менее он в отчаянье. Несмотря на явные свидетельства взрывов тех фейерверков, его семья остается обвиняемой стороной.

11 декабря 2008 года

Пришло время очередной малоприятной стычки.

Он неустанно представлял себе всевозможные вещи, которые могли произойти при встрече с семьей Тая, но все же нашел в себе силы встретиться с ними. Взяв корзину с подарками, он направился к гаражу, и там его тотчас обступили все члены семьи Тая, которые держались чересчур враждебно. Сумон, околачивавшийся неподалеку, попытался его припугнуть, начав расшвыривать инвентарь. А он старался сохранять хладнокровие, вежливо их поприветствовав, а потом сел на гранитную скамью в саду перед гаражом. Он сказал Сангван, что пришел извиниться за все те ужасные вещи, которые произошли. Они смотрели на него с полнейшим недоверием и встретили его извинения холодно, враждебно и вызывающе, но их можно было понять. Они осыпали злыми оскорблениями его мать и братьев, и ему пришлось уговаривать себя не реагировать и не вступать с ними в перепалку, напоминая себе, что семья Тая – жертва преступления, так что лучше дать им выговориться и излить свой гнев.

Потом он сообщил Сангван, что хотел бы навестить Тая в больнице, но она воспротивилась, заявив, что эта идея ей не нравится, потому что она не хочет подвергать мужа риску смертельного нападения. Он покачал головой, смущенно улыбнулся и сказал, что такой человек, как он, не способен убить ее мужа в больнице. На что Сангван ответила: «Все вы звери! Если твой брат смог вот так напасть на моего мужа, то ты тоже можешь!»

В этот момент ему захотелось встать и уйти, но он заставил себя остаться. Он спокойно сказал ей, что его семья искренне сожалеет о том, что они не смогли нормально разрешить конфликт. («Ну, конечно! Все вы теперь должны очень сожалеть!») Было совершено преступление, и он, как старший брат, хотел извиниться за то, что сделала его семья. («Лучше бы ты научил свою родню, а особенно мать, держать себя в руках!») Их реакция на какой-то момент лишила его дара речи. («Я бы пристрелил эту сволочь на месте!» – проорал Сумон так, чтобы все это услышали.) А он снова изобразил глупую улыбку и сказал, что семья готова оплатить все больничные расходы Тая, но Сангван сразу отвергла его предложение, добавив, что она хочет, чтобы Майтри отсидел в тюрьме самый долгий возможный срок. А если они примут от его семьи деньги, это может помочь Майтри в суде – чего она совершенно не желала.

– Я не дура! Ты не сможешь меня купить! – заявила она.

На что он ответил, что истинной причиной конфликта стала неспособность обоих семей мирно уладить земельный спор.

– Было бы лучше, если бы мы обратились к корню проблемы и уладили все раз и навсегда, не так ли? Мы живем поблизости друг от друга, каждый день друг друга видим, и, вероятно, не стоит позволять этой тяжбе тянуться и тянуться. Не пора ли нам попытаться найти способ четко поделить землю таким образом, чтобы удовлетворить обе стороны?

– Не надо умничать! – отрезала Сангван. – Это две разные вещи, так что нечего делать вид, что одно и то же. Твой брат попытался убить моего мужа – это одно… – Тут он попытался поправить ее, сказав, что это было просто физическое нападение, но она не стала его слушать. – …А спор о земле – это другое. Даже не мечтай убедить меня согласиться. Я не такая дура, и у меня есть адвокат, который мне поможет. В любом случае, моя семья находится в гораздо более выигрышном положении, и мы уж постараемся преподать вам дорогой урок! Твой брат отправится за решетку, и будет гнить там, по меньшей мере, лет двадцать. А половина этой земли отойдет нам. Конец истории! Ты и твоя семья не имеете права на что-то рассчитывать.

Он и сам не понимал, как сумел молча сидеть и позволять им забрасывать себя оскорблениями. Когда все кончилось, он встал, тихо и спокойно, хотя внутри у него все клокотало от гнева.

– Даже если это так, я все равно хочу принести извинения и надеюсь, что г-н Тай скоро выздоровеет.

Разумеется, он этого вовсе не желал.

Вероятно, бывают люди, которым нравится извлекать пользу из неудачных обстоятельств собственной жизни в надежде выиграть что-то из своих неурядиц за счет получения преимуществ над другими. Они могут попытаться использовать свои трагедии, чтобы преуспеть в жизни. Например, молодая девушка, кому еще не исполнилось и восемнадцати, может решить торговать собой, но когда ее ловят, она заявляет, что ее заманили в секс-индустрию обманом, что ее изнасиловали. Она возлагает вину на бандершу или на сутенера, просит помощи известного социального работника. Короче говоря, она извлекает выгоду из обстоятельств, в которых оказалась, и пытается устроить скандал. Может быть, кто-то шепнул ей на ухо дельный совет, намекнув, что она может посодействовать интересам общества, разоблачив некую сеть, занимающуюся торговлей людьми. Так она превращается из девушки, которая хотела заработать на новенький айпад, в невинную жертву, чей удел огорчает многих сердобольных. Такого рода люди существуют, уверен он, и они в большей или меньшей степени похожи на Лолиту, нимфетку Гумберта.

Он кипел от ярости. Может быть, Сангван права, он и правда жесток от природы. В то время как его брат выражал жестокость агрессией, в нем она проявлялась скрытно: в жестоких мыслях, которые часто его посещали, когда он обходился с другими подчеркнуто вежливо или смеялся над тем, что сам не считал смешным. Его мысли были прямо противоположны его словам и действиям. Только в общении с родными он не ломал комедию – вот почему со своей семьей он обращается беспечно. Он предпочитает быть любезным с теми, кто ему не близок; как минуту назад он был любезен с Сангван, сказав ей, что сожалеет о случившемся. И как долго он сможет терпеть свою двуличную натуру?

Как эта катастрофа свалилась на его семью, и как они ловко перекинули ее на него? Он пошел домой. Вернувшись, он взглянул на мать. Она-то и спихнула на него эту проблему: «Я не знаю, что делать! Прошу тебя, сынок, помоги!» А он теперь и