– Кажется, она попала в одного, – сказал Охряник.

Эдит отвела взгляд от видоискателя и увидела, что он указывает на рамы магновизора, демонстрирующие вид с правого борта. Теперь Башню заслоняло тело человека, раскачивающееся на конце веревки. Его руки и ноги на мгновение дернулись, а затем обмякли. Безжизненное лицо исказилось, когда он проплыл между рамами на стене.

Эдит снова посмотрела в перископ как раз вовремя – Ирен схватила другого пирата за страховочный трос и швырнула прямо на нее. Ручки перископа задребезжали от удара. Пират тяжело привалился к линзе прибора, закрывая обзор.

– Нет, Ирен, не бей его там! Подвинь его! Уберите с дороги!

– Капитан! – крикнул Охряник.

Эдит посмотрела поверх видоискателя и увидела третьего пирата, цеплявшегося за лестницу, как паук за стену. Ее рука метнулась к пистолету.

– Не делай этого! – закричал пират, направив на нее оружие. – Ни с места!

Прежде чем она успела открыть рот, Охряник сказал:

– Держитесь, капитан.

Палуба резко накренилась, и в то же мгновение выстрел чуть не разорвал Эдит барабанные перепонки. Она потеряла равновесие, не понимая, подстрелили ее или нет, и приземлилась в капитанское кресло с такой силой, что чуть не кувыркнулась через его спинку. Захватчик потерял опору на перекладинах лестницы, когда угол наклона корабля отшвырнул его от стены. Его хватка ослабла, и он камнем полетел в сторону Эдит. Он бы приземлился прямо на нее, если бы не перископ. Он задел колонну бедром, крутанулся в воздухе и шмякнулся на пол, безвольно раскинув руки и ноги. Его скольжение остановилось только у ног капитана.

Пират поднял на нее круглые от удивления глаза. Она пнула его в зубы.

– Выровняй нас, пилот. – Эдит отдала приказ, не отрывая глаз от ошеломленного незнакомца.

Охряник снова потянул на себя золотое ярмо, и корабль начал выпрямляться.

Эдит встала и вытащила пистолет. У пирата была жидкая бороденка и налитые кровью глаза, а в выдающемся рту теперь стало меньше зубов. Эдит не привыкла, чтобы люди игнорировали дуло ее пистолета, и все же пират сейчас именно это и делал. Он смотрел куда-то мимо нее. Его губы дрожали так драматично, будто ему не хватало воздуха.

Эдит взглянула на Охряника, стоявшего рядом с ней. Из дыры в его груди сочился поток красного света. Прикоснувшись к ране, Охряник с теплой улыбкой рассмотрел яркое пятно на бледных пальцах.

– О, вы в меня попали, сэр! Поздравляю!

Золотые рамы на левом борту вспыхнули, привлекая их внимание. Висящее тело второго пирата упало в поле зрения магновизора, его горло было окровавлено, а руки вытянуты так, словно он хотел обнять свою смерть. На противоположной стене первый мертвый пират все еще раскачивался взад-вперед, как часовой маятник.

Дверь на мостик скрипнула, и Байрон шагнул внутрь, жалуясь на ходу:

– Что здесь происходит? Стреляли из пистолета? О боже мой! А это еще кто?

– Монстры! – завопил пират.

Байрон дотронулся до своего парчового жилета и слегка обиженным голосом уточнил:

– Это вы про меня?

Ирен начала спускаться по лестнице, бряцая оружием.

– Извините, капитан. Одного упустила.

– Мы заметили, – сказала Эдит.

Амазонка спрыгнула, минуя последние ступеньки, и с грохотом приземлилась позади травмированного пирата. Он перевел взгляд с увеличенных, омертвевших лиц товарищей по команде, скользящих по стене, как тени, на рогатого зверя в смокинге, на ухмыляющегося человека, истекающего кровью из пулевого ранения, и, наконец, на женщину с железной рукой, которая подняла его за обветренные меха.

– Предоставлю тебе выбор, – сказала эта женщина. – Могу передать тебя своей команде. Они многочисленны, и, признаю, им немного скучно. Или я могу тебя отпустить.

– Отпустить? – сказал пират с надеждой, которая наполовину утонула в крови у него во рту.

– Да, но только в том случае, если ты пообещаешь кое-что рассказать. Я хочу, чтобы ты отправился на Вертун. И в Бухту Блудницы, и в порт Мэрроу, и в Красную расщелину, и в любое другое пиратское логово, куда только сможешь пробраться. Я хочу, чтобы ты рассказал всем в точности, что здесь увидел. Мы не прячемся, когда нас берут на абордаж. Не умираем, когда в нас стреляют. Не забываем, когда нам переходят дорогу.

Эдит трясла его до тех пор, пока он не захныкал, а потом притянула к себе совсем близко.

– Скажи им, что Сфинкс открыл свой адский зоопарк и выпустил всех монстров.

Байрон провел шваброй по лужице мочи, которую пират оставил на полу мостика.

– Я тут подумал, что мы могли бы попытаться воззвать к лучшей природе людей.

– У пиратов нет лучшей природы, Байрон, – сказала Эдит.

Она прижала льняную повязку к сочащейся дыре в груди пилота. Охряник протянул ей свою расстегнутую рубашку. Он отрешенно улыбался, как будто ощутил приятный аромат распускающихся роз.

Эдит все еще пыталась решить, что она думает о его самоотверженной попытке привлечь внимание и огонь пирата. Она подняла руку Охряника и прижала ее к повязке. Его кожа на ощупь напоминала теплую резину.

– Вот, подержи это.

– Но разве вы не были пиратами? – спросил Байрон.

– Только наполовину, – сказала Ирен, спускаясь из «вороньего гнезда» под приветственный порыв свежего воздуха.

Она только что избавилась от мертвых пиратов. Ко всеобщему облегчению, вид на чернильное небо теперь был свободен от раскачивающихся трупов.

– Мы хотели напугать его, Байрон. Устрашающая репутация – это хорошая броня, – сказала Эдит, обматывая грудь Охряника куском марли. Она не видела лица пилота, когда спросила: – Уверен, что с тобой все хорошо?

Охряник повернул к ней мечтательно улыбающуюся физиономию.

– Да, благодарю вас, капитан. Просто поменяйте мои флаконы, и я буду в порядке.

– Ты хорошо потрудился, пилот. Молодец, – сказала Эдит.

– О, благодарю вас, сэр.

– Но, конечно же, мы не должны говорить людям, что мы монстры. – Байрон в последний раз сунул швабру в ведро и смахнул пот с бакенбард. – Особенно когда некоторые из нас так красивы.

Эдит отвернулась, чтобы Байрон не увидел, как она содрогается при воспоминании о том, что Сфинкс прячет на тайном чердаке.

Капитан жалела, что Сфинкс доверился ей, но винить было некого, кроме самой себя.

Незадолго до того, как они отправились в путь, Сфинкс позвал их всех в свой пещерный порт, чтобы они встали перед носом корабля и засвидетельствовали, как он дает ему новое имя. Байрон стоял на краю пристани, держа на плече бутылку шампанского, словно дубинку. Олень нарядился в свой самый грандиозный мундир, дополненный золотыми галунами и эполетами с кисточками. Он терпеливо ждал сигнала Сфинкса, чтобы взмахнуть бутылкой и облить блестящий корпус вином.