Я никогда сама не меняла постельное бельё, и для меня это очень долгое и напряжённое задание, с которым я довольно хорошо справляюсь, хотя на это уходит больше часа. Из кухни доносится журчание масла на сковородке, и квартиру наполняет запах еды. Боже, меня очень тошнит. Я голодна. Безумно голодна. Но обрывая эти примитивные желания, продолжаю копаться в пакетах и нахожу упаковку игрушек и гирлянды для ёлки. Вот это для меня уже простое занятие. И я с удовольствием украшаю ёлку, чтобы внести немного праздника в этот день.

Собираю мусор от упаковок в пакеты и несу на кухню, где Рафаэль уже раскладывает еду по тарелкам. Макароны и сосиски. Несколько маленьких помидоров и два бокала с водой. Вот и всё. Действительно, никаких изысков, но пахнет очень вкусно.

Я замираю, наблюдая за ним. Он снял свитер, оставшись в обычной футболке, его волосы от жара плиты прилипли ко лбу и торчат во все стороны. Щёки порозовели, как и губы. Рафаэль верно говорил, что сколько бы времени ни прошло, мы будем влюбляться друг в друга сильнее, чем раньше.

– Мира, у меня всё готово! Мой руки и ужинать! – Кричит он, не замечая меня в проёме.

– Я здесь.

Рафаэль оборачивается, сдувая отросшие пряди волос со лба, и улыбается.

– Не знаю, куда выбросить, – показываю на пакеты в руках.

– Давай, я уберу. Завтра отнесу к бакам, – он забирает их у меня и кладёт в угол, где уже стоит пакет, куда он собирал мусор.

– Мой руки, и будем ужинать в спальне. Всегда хотел есть, не отходя от кухни, – говорит он, указывая на ванную.

Кивая ему, вхожу и быстро мою руки с куском мыла, которое он купил. Самое дешёвое, оно ужасно пахнет. Но это всё пустяки. Это такая ерунда в моей новой жизни.

Смотрю на неё, ковыряющую пластиковой вилкой макароны в тарелке, и доедаю свою порцию.

Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Ты потеряна. Напугана. Не веришь. Ты ещё не пришла в себя, но ты рядом со мной. Это единственное, что заставляет меня дышать.

– Там есть кетчуп, если тебе не хватает какого-то соуса, – говорю я.

Мира поднимает голову, словно не понимая, о чём я говорю.

– Я не сильно солил макароны. Сосиски солёные, – добавляю я.

– А-а-а, кетчуп. Нет, и так вкусно. Я просто наелась, сильно перенервничала и думаю о том, что теперь понимаю твои слова о голоде и неразумной трате продуктов, когда вокруг столько людей нуждаются в них. Мне жалко выбрасывать еду, может быть её накрыть чем-то или положить в холодильник. Доем потом, – отводит взгляд от моего лица. Она съела очень мало. Даже половины порции не осилила. Наверное, не так уж и вкусно, как говорит. Но я не буду на неё давить. Мира должна сама адаптироваться.

– Ничего. Я накрою твою тарелку другой и поставлю на стол. Если захочешь, то съешь. Нет – выбросим. Лучше приготовить свежее. Нам же не нужно отравление перед отъездом, – натягиваю улыбку и поднимаюсь с нашей «кровати». Мира передаёт мне свою тарелку с тихим «спасибо».

Поднимаюсь, стараясь сохранять улыбку.

Чёрт, колено разболелось сильнее из-за высокой физической нагрузки. Я забыл купить мазь и бинт. Но она не должна знать, с каким усилием мне приходится идти так, словно это лишь небольшая и уже практически не волнующая меня травма. Нет, на долю Миры свалилось слишком много, и я боюсь напугать её сильнее. Я вытерплю, ведь и не такое приходилось терпеть.

Останавливаюсь на кухне и жмурюсь от боли. Закрываю тарелку Миры другой, а свою выбрасываю в пакет, как и приборы. Надо отвлечься. Хватаю бутылку алкоголя и два пластиковых бокала.

– Я купил шампанское. Ещё несколько часов до Нового года, но мы можем начать уже сейчас. У нас есть что отпраздновать, верно? – Широко улыбаясь и слишком уж наигранно радостно, возвращаюсь на матрас и выпрямляю ногу. Мира не обращает на это внимания, а лишь отстранённо кивает.

Откупориваю бутылку и разливаю шампанское по бокалам. Один передаю ей.

– Я привезла кое-что. Твою одежду и свою, конечно. И ещё… сейчас, я забыла, – Мира встаёт и отходит к рюкзаку, а я блаженно улыбаюсь, отпивая глоток алкоголя. Хоть бы уняло эту боль, я не могу сейчас ни о чём другом думать, как только о том, как кость в ноге ноет, и как дёргает её.

Она тащит рюкзак и копается в нём, выкладывая всё, что привезла с собой.

Боже, эта девушка невероятна. Она в такой ситуации взяла с собой не свои вещи, а мои. Те, которые я носил очень давно. При первой встрече с ней. Когда скрывался от неё. Эти кофты с капюшоном, спортивные штаны и даже распечатки моих рисунков, собранные в файл.

Я смотрю на Миру, рассказывающую о том, что это ей показалось очень важным, и боль отпускает… физическая боль, а вот сердечная… не могу успокоить её. Я знаю, как ей страшно сейчас. Знаю, но она дарит мне силы сделать всё, чтобы забрать её навсегда с собой в неизвестный ей мир страданий и нищеты.

– Вот, – она садится рядом со мной и раскрывает ладони.

Отставляю бокал, когда вижу в её руках красную коробочку из ювелирного бутика.

– Её привезли мне в Рождество вечером. Это лучший подарок в моей жизни, Рафаэль. Я жила им каждый день с того момента и буду продолжать жить дальше, – шепчет она, открывая её.

– Они успели, – улыбаясь, достаю кольцо и осматриваю его. – Ты такими их представляла?

– Нет. Они намного лучше того, о чём я мечтала.

Забираю у неё коробочку и достаю кольцо, которое предназначается мне. Вкладываю в её ладонь и закрываю кольцо тонкими, изящными пальцами.

– Давай, договоримся. Что бы ни случилось с нами дальше, у каждого из нас будет кольцо другого. И даже если жизнь нас разбросает, заставит разойтись, то мы всегда будем искать друг друга, чтобы отдать это кольцо. Я тебе, а ты мне. И они будут только на наших пальцах. Только ты оденешь мне его, а я только тебе. Никак иначе. Согласна? – Тихо спрашиваю её.

– Да, согласна, – кивает Мира.

Она снимает с шеи цепочку с маленькой короной-подвеской и вешает на неё кольцо, поворачиваясь ко мне спиной, чтобы я застегнул. В этот момент я вспоминаю о другом.

– Раз уж скоро праздник, то я тоже хочу тебе кое-что отдать, – говорю и поднимаюсь с места. Болит… ещё болит, но я дойду до сумки.

Достаю из неё свой подарок и сжимаю в руке. Возвращаюсь к Мире, с интересом ожидающей продолжения.

– Когда-то ты говорила, что тебе не нужен бриллиант на пальце, и я тогда понятия не имел, что могу тебе дать, кроме самого себя. Я долго думал. В больнице мне только это и оставалось. Потом понял. В этом и кроется суть твоей загадки. Я и твои странные предпочтения, – открываю ладонь, на которой лежит кулон в форме вытянутой бутылочки, украшенной металлическими узорами. Она маленькая и выполнена из прочного стекла.

– Боже, Рафаэль…