– Это лишь ваше мнение.

– Это факт, мистер Хантер.

– Уверяю вас, мистер Сильвестри, сейчас эти предметы в надежных руках. Я уже предпринял шаги, необходимые, чтобы защитить их. Когда – и если – я решу, что их можно доверить вам, обязательно вам сообщу. Договорились?

– Возможно, вы считаете, что сумеете их защитить. Хотя, по-моему, вы не осознаете, что на свете немало людей, чья нравственность, скажем так, далека от нравственной высоты Его Святейшества. Они тоже хотят заполучить это сокровище. Любой ценой – в том числе и ценой вашей жизни, мистер Хантер. У вас много врагов. Мы постараемся вас защитить, но, пока реликвии не перейдут в наши руки, ничего гарантировать не можем. Разумеется, вы понимаете, что после этого и вы, и ваша семья будет в безопасности.

– Так вы все-таки мне угрожаете, мистер Сильвестри?

– О, прошу вас, не поймите меня превратно!

– А как же вас еще понимать?

– Смотрите на меня как на вашего друга…

– Хорошо, друг. Сейчас я прерву звонок. Когда – и если – захочу снова с вами поговорить, перезвоню сам.

Росс дал отбой и несколько минут сидел неподвижно, глядя на угрожающие надписи на стенах. Затем, словно опомнившись, подозвал Монти и вывел его на прогулку. Долгую прогулку в сырой полутьме. Хмель выветрился, на смену ему пришли невеселые мысли.

Добравшись до парка и спустив собаку с поводка, он перечитал эсэмэску от Имоджен.

И набрал ответ:

Затем написал сообщение Салли Хьюз:

Почти мгновенно от нее пришел ответ:

Некоторое время Росс, улыбаясь, глядя на это сообщение; потом вспомнил, что решил держать себя в руках, и ответил:

Ужинать не хотелось, и все-таки он решил, что надо что-нибудь съесть. Нашел в морозилке ризотто с грибами и вытащил размораживаться, чтобы немного погодя разогреть в микроволновке. Затем поднялся наверх и проверил социальные сети. В «Инстаграме» появилась новая фотография: Имоджен и Вирджиния с детьми сидят рядышком на диване – ни дать ни взять счастливая семья!

Росс вернулся на кухню, сварил себе кофе. Открыл окно и, морщась от промозглого сырого ветра, закурил. Стряхивая пепел в пепельницу на подоконнике, он думал о Салли, потом – о трех миллионах фунтов.

В прошлом году Хантер писал статью о российских олигархах. Один из них, Борис Березовский, решил, что с полутора миллиардами фунтов в кармане ему сам черт не брат. Кончилось тем, что его нашли мертвым в собственной квартире. Официальный вердикт – самоубийство.

Три миллиона – это ведь совсем малость. Тем более в сравнении с полутора миллиардами. И тем более в сравнении с величайшей сенсацией, какая когда-либо потрясала мир.

И все же эти три миллиона помогут ему разделаться с ипотекой и сверх того обеспечат недурную «подушку безопасности».

Может, согласиться?

Возможно, немного поторговаться сначала. Попытаться поднять цену. А потом перебросить горящий уголь в руки Сильвестри, взять деньги и свалить.

Или же – как предупреждал Бенедикт Кармайкл – продолжить рисковать жизнью. И ждать, что рано или поздно его все-таки убьют.

Росс смотрел вверх, в ясное ночное небо. Небесная твердь с огоньками звезд. Место, где, если верить старинным мифам, обитает Господь Бог и ангелы его. Неужели вся эта красота явилась на свет в результате Большого Взрыва – столкновения двух горсток пыли?

И если это и есть единственная причина, единственное объяснение нашего существования, что же думать нам об этом мире? И о самих себе? Имеет ли хоть что-нибудь в нашей жизни смысл? Или все это безумный, бессмысленный водоворот случайностей?

Набор клеток во чреве Имоджен скоро станет человеком. Их ребенком. Будет ходить, говорить, думать. Будет сидеть у Росса на коленях, смотреть ему в глаза и задавать вопросы – те же, что задавал сам Росс своим родителям:

Откуда я взялся?

Где я был, пока не родился?

Что со мной будет после того, как умру?

Зачем я живу?

Сможет ли Росс посмотреть сыну в глаза и ответить: «У меня была возможность узнать ответ, – но я предпочел взять деньгами»?

Четверг, 16 марта

– Что-то я сегодня был не в форме, – заметил Уэсли Венцеслав, остановив запись службы в Лестерской церкви. Он удобно расположился на диване в просторном гостиничном «люксе»; напротив за кофейным столиком сидел Ланселот Поуп.

– Да ладно, им понравилось! Они в восторге от всего, что ты говоришь. Даже если проповедь твоя посвящена в первую очередь не сокровищам небес, а приросту земного капитала.

– Весельчак, хватит меня воспитывать!

– Договорились, пастор, оставлю эту неподъемную задачу Господу.

Помолчав немного, Венцеслав добавил:

– «Прирост капитала» – неправильный термин, не церковный. Правильно говорить «доброхотные даяния».

– Ну да, пардон. – Поуп снова уткнулся в свой ноутбук. – Отличные комменты в «Твиттере»! Впрочем, других там и не бывает. Вот послушай:

И еще:

И вот этот хорош:

– Как трогательно! – добавил Поуп, закатывая глаза. – «С наслаждением»! Надеюсь, ты польщен?

– А в «Фейсбуке» что?

– Только что смотрел. То же самое, только больше. Тебя любят, пастор. Да что там – обожают!

– Дорогой мой Весельчак, я лишь скромный посредник. И никогда не был ничем иным. Меня любят, ибо через меня Господь наполняет сердца Духом Святым.

– Что ж, помолимся, чтобы Господь и дальше накачивал тебя под завязку своим веселящим газом!

Венцеслав укоризненно покачал головой, но спорить не стал.

– Ладно, шеф, вернемся к делам земным. Я заказал завтрак в номер к шести утра. Погоду на завтра обещают плохую, на вертолете, скорее всего, лететь не сможем, так что заказал и машину. В девять утра у нас в «Гефсиманском» совещание руководства. Согласен?