Ей стало ясно, почему Старк столь отчаянно хотел заставитьТада снова сесть за роман.

– Ты – вампир, – сказала она хриплым голосом. – Проклятыйвампир. А он посадил тебя на диету. Поэтому ты тут и объявился. Тытерроризируешь меня и угрожаешь моим детям. Ты – малодушный трус, Джордж Старк.

Он слез с нее и поправил перчатки, сперва на левой, а затемна правой руке. Это было весьма странным знаком готовности к работе.

– Я не думаю, что это очень справедливо, Бет. Что бы тыдумала, окажись на моем месте. Что бы ты думала, окажись на острове безкакой-либо еды или питья? Ты бы стала изображать благородное смирение и тяжеловздыхать? Или ты бы стала бороться? Ты действительно проклинаешь меня только зато, что я просто хочу выжить?

– Да! – и Лиз плюнула в него.

– Разговариваешь, как настоящая партизанка... но ты можешьпоменять свое мнение. Видишь ли, цена этого партизанства может подняться кудавыше, чем ты это представляешь себе сейчас, Бет. Когда сопротивление стольяростно и благородно, цена может подняться до невидимой высоты. Ты можешь вдругобнаружить, что в тебе проснулся прямо-таки энтузиазм по поводу сотрудничествасо мной, да еще с такой, о котором ты сама не подозревала.

– Помечтай... ублюдок!

Правая сторона его рта вдруг ощерилась, и, совместно спостоянно приподнятым фрагментом левой части губы, Старку удалось, наконец,изобразить цельную улыбку, сопровождаемую глухим смешком. Его рука, почти какжеле в этой тонкой перчатке, скользнула по ее предплечью с нежной заботой, одиниз пальцев ткнулся затем в ладонь Лиз, чтобы обратить ее внимание на важноезаявление:

– Это не мечта, Бет – я тебя уверяю. Тад и я собираемсясотрудничать при написании нового романа Старка... хотя бы на время. Возьмемдругой вариант. Тад может дать мне какое-то ускорение. Я, как застрявшийавтомобиль, ты видишь. Только, вместо заливки воды в мотор, мне нужно несколькодесятков страниц нового романа. Это все. Только поэтому я и оказался здесь. Кактолько меня поставят на колеса, я хватаю текст, жму на акселератор и – рууум! –уехал!

– Ты безумец, – прошептала Лиз.

– Да. Но таким был и Толстой. Таким был и Ричард Никсон, аони избрали этого жуткого пса президентом Соединенных Штатов Америки. – Старкповернул голову и взглянул в окно. Лиз ничего не услышала, но та внезапность, скоторой он стал прислушиваться к чему-то, полностью концентрируясь, позволила ией уловить какой-то робкий, почти неслышный звук.

– Что ты... начала было Лиз.

– Захлопни свой ротик на секунду, пчелка, – сказал Старк. –Просто положи в него носок.

Очень слабо, но все же ясно, она вдруг уловила взлет птицпри попутном ветре. Звук был, невозможно далеким и невозможно прекрасным.Невозможно свободным.

Она стояла и смотрела на него, ее сердце билось учащенно, иона думала, не сможет ли она избавиться от Старка. Он не был в каком-то трансеили в чем-то в этом роде, но его внимание безусловно было отвлечено. Можетбыть, ей удастся убежать. Если она раздобудет револьвер...

Его рука снова схватила ее за кисть.

– Я могу входить в сознание твоего мужа и читать его, тызнаешь это. Я могу чувствовать, что он думает. Я не могу этого сделать с тобой,но мне достаточно взгляда на твое лицо, чтобы иметь достаточно четкоепредставление обо всех твоих намерениях. Что бы ты там сейчас не придумывала,Бет, тебе надо бы вспомнить тех копов... и своих деток. Ты сделай это, и тогдатебе будет легче понимать перспективу.

– Почему ты так называешь меня?

– Что? Бет? – он засмеялся. Это был глухой смех, словно уСтарка в горле перекатывался гравий. – Это то, как ему следовало бы звать тебя,если бы он был столь мил, чтобы обдумать это, понимаешь. >"Лиз" и«Бет» – краткие формы имени «Элизабет»>

– Ты су...

– Сумасшедший, я знаю. Все это прекрасно, милая моя, но мыобсудим твое мнение о моем безумии чуть позднее. Слишком многое происходитпрямо сейчас. Слушай: мне надо позвонить Таду, но не в его рабочую комнату вуниверситете. Там телефон может прослушиваться. Он сам так не думает, но копымогли все сделать, не рассказав ему. Твой муж относится к числу слишкомдоверчивых парней. Я – нет.

– Как ты можешь...

Старк наклонился к ней и произнес очень медленно итщательно, словно учитель, беседующий с медлительным первоклассником.

– Я хочу, чтобы ты прекратила свои придумывания, Бет, иотвечала только на мои вопросы. Потому что, если я не получу от тебя, что мненадобно, может быть, я заберу это у двоих близнецов. Я понимаю, что они еще неумеют говорить, но, возможно, мне удастся их кое-чему научить. Небольшоепринуждение творит чудеса.

На Старке поверх рубашки была надета стеганая фуфайка – иэто несмотря на летнюю жару. Фуфайку отличало множество карманов на молниях,столь любимых охотниками и путешествующими пешком. Старк расстегнул один избоковых карманов и извлек оттуда нечто цилиндрическое в полиэтиленовойупаковке. Он вытащил небольшую газовую паяльную лампу.

– Если даже я не смогу научить их говорить, я смогу научитьих петь. Я, надеюсь, что научу их петь, словно пару жаворонков. Тебе, можетбыть, эта музыка и не очень понравится, Бет. Она попыталась отвести свой взглядот лампы, но это никак не получалось. Ее глаза безнадежно переходили вслед залампой, пока Старк перекатывал свое орудие из одной руки в другую. Ее глаза,казалось, были прикованы к соплу.

– Я расскажу тебе все, что ты хотел бы узнать, – сказала онаи подумала: «Раз так».

– Это очень мило, – ответил Старк и убрал паяльную лампуобратно в карман. Фуфайка чуть сдвинулась вбок, и она увидела рукоятку оченьбольшого револьвера. – Очень признателен, Бет. – Теперь слушай. Сегодня нафакультете английского есть еще кто-то. Я могу видеть его столь же ясно, как итебя теперь. Небольшой такой малый, седоголовый, держит во рту трубку, почти снего ростом. Как его имя?

– Это описание, может быть, подходит к Роули Делессепсу, –сказала Лиз тоскливо. Она изумилась, как он смог узнать, что Роули был тамсегодня... и решила, что на самом деле и не хочет этого знать.

– Может ли это быть кто-то еще?

Лиз подумала немного и затем покачала головой.

– Это должен быть Роули.

– У тебя есть факультетский справочник?

– Он лежит в ящике телефонного столика. В гостиной.

– Хорошо. – Он проплыл мимо нее прежде чем она поняла, чтоон движется, – стремительная кошачья грация этого прогнившего куска мясазаставила ее почувствовать какую-то тошноту – и Старк вдруг задел один издлинных ножей в намагниченных ножнах. Лиз вскрикнула. Старк посмотрел на нее иснова издал горловой звук, как от перекатываемого гравия. – Не волнуйся – я несобираюсь тебя прирезать. Ты же моя маленькая добрая помощница, разве не так?Идем.