— Что это такое?! — обратилась к мужу Вика.

— Что такое?

— Что это за чек?

— Не знаю. Просто чек, — растерянно проговорил Ринат, еще не успев понять причины, взбудоражившей супругу, но нутром чувствуя что-то неладное.

— Просто чек?! Четыре бутылки пива и пачка презервативов?! С кем ты был?

— Не знаю… Это не мой чек… Может, Артема. Когда мы с ним встречались, он покупал что-то.

— И чек тебе в панель положил?! Что ты врешь?! С кем ты встречался?!

— Да ни с кем я не встречался! — тоже вспылил Ринат.

— Чек пробит вчера вечером! Это у тебя командировки такие?!

— А-а-а… Наверняка его мужики с работы оставили… которых я подвозил… — машинально продолжил было оправдываться Ринат, но тут же замолк, почувствовав, что своими сбивчивыми несуразными объяснениями лишь усугубляет ситуацию.

— Хватит врать! С кем ты был вчера?! Говори! С кем ты был?! С кем был?!! — принялась как заведенная снова и снова повторять свой вопрос Вика.

Но Ринат уже ничего не отвечал, даже не смотрел на жену, хмурым пристыженным взглядом уставившись на дорогу. Понял он, что капитально попался: все было очевидно, и любые слова сейчас только бы навредили ему. Оставалось лишь терпеливо дожидаться, пока возмущение супруги не стихнет настолько, что можно будет инициировать примирение, в котором Ринат ни секунды не сомневался. Это было неизбежно — какая же могла существовать альтернатива?

— С кем ты был вчера?!! — не получая ответа от игнорирующего ее супруга, пришла уже в полное смятение Вика. — Как ты смеешь вообще?! Я на четвертом месяце беременности, а ты по девкам шляешься!!! — в бессилии прокричала она. Слезы отчаяния выступили у Вики на глазах, и она отвернулась от мужа к боковому окну. Страх, тот новый всепоглощающий страх, который два месяца томился и зрел в ней, подошел сейчас как никогда близко, сделался до ужаса реальным, и она не находила ничего, что способно было хоть в какой-то мере унять его.

После того как супруга замолчала, Ринат смог несколько успокоиться и сосредоточиться на собственных мыслях. «Как я умудрился оставить чек в машине?!» — принялся досадовать он на свою неосторожность, вовсе не понимая, что сделал это хотя и бессознательно, но вполне намеренно.

Накануне у магазина, когда Ринат, обнаружив в кармане чек, собирался по привычке положить его на полочку панели, мысль о возможной опасности начала проявляться у него, но тут же оказалась подавлена. На подсознательном уровне он чувствовал, что для сохранения привычных столь удобных ему поведенческих стереотипов следовало непременно поступить как всегда — оставить чек в машине, пусть даже это могло обернуться тем, что супруга узнала бы о его встрече с любовницей.

Измены были одной из главных составляющих жизни Рината, и он никогда не рассматривал их как нечто предосудительное. Он любил Вику и тот семейный уют, который давал союз с ней, но союз этот по большей части был возможен именно потому, что супруга мирилась с его нескончаемыми приключениями на стороне. Конечно, Рината тяготили конфликты с женой относительно случаев его неверности, однако они, по сути, представляли собой лишь обычные ссоры и никоим образом не угрожали семейной жизни. Вика принимала и прощала мужу все измены, и такое условие было абсолютно необходимо ему. Возможность при случае заниматься сексом с другими женщинами являлась зоной свободы Рината, которая не должна была ущемляться. Он не задумывался над этим прямо, но на уровне подсознания данный принцип был для него одним из основополагающих.

В глубине души Ринат понимал совершенно отчетливо, что выкинуть чек означало ограничить себя, свою свободу, положить начало пагубной тенденции следить за тем, чтобы супруга не узнала об изменах, которая привела бы к постоянному внутреннему напряжению, и, предвосхищая это, подсознание его тут же встало на страже привычной комфортной модели поведения. Как только перед ним возник вопрос: выбросить чек, чтобы избежать возможной ссоры с женой, или оставить его в машине, допуская конфликт, но при этом сохранить свою свободу, свои поведенческие стереотипы, а заодно в очередной раз напомнить супруге и отстоять свое право на секс на стороне, — он тут же принял решение. Все это произошло в одно мгновение на подсознательном уровне, когда у Рината только начала проявляться мысль о том, чтобы выкинуть столь компрометирующий его чек, и, сразу подавив ее, он неосознанно, но уже намеренно положил его на полочку панели.

Глава III

Переговорив по телефону с Ринатом, Юрий незамедлительно отправился к другу. Ситуация вокруг синтезатора, тянувшаяся уже полтора месяца, очень нервировала его, и он хотел скорее покончить с ней.

Синтезатор Саше подарил на день рождения дедушка, желая подвигнуть внучку к изучению музыки. Загоревшись идеей, Юрий записал дочь в музыкальную школу, однако очень скоро выяснилось, что от родителей требовалось не только три раза в неделю водить туда ребенка, но и делать по вечерам кучу самых разных домашних заданий, в которых ни он, ни Ольга не разбирались вовсе. Для них, не имевших никакого музыкального образования, не знавших нотной грамоты и впадавших в недоумение от одного только слова «сольфеджио», это означало учиться вместе с дочерью и было абсолютно неприемлемо. В свою очередь, и Саша не проявила ни малейшего интереса к музицированию, так что после нескольких занятий родители перестали водить ее в музыкальную школу, на чем все и закончилось.

Оказавшийся бесполезным синтезатор пылился в зале за диваном, и супруги подумывали продать ненужную технику по объявлению, но полтора месяца назад Вика, побывав в гостях у подруги, выразила намерение купить его, естественно, с определенной скидкой. Обрадовавшись предложению, избавлявшему от необходимости размещать объявления и искать покупателя, Ольга рассказала об этом Юрию, который, хотя и не горел желанием пускаться в материальные взаимоотношения с друзьями (и в особенности с Гатауллиными), все же дал свое согласие: идея немедленно продать синтезатор тоже приглянулась ему, да и цена вопроса была небольшой. Но, вопреки чаяниям супругов, сложности возникли с самого начала.

Через несколько дней Гатауллины забрали синтезатор, а вечером Ольга сообщила мужу, что вместо оговоренных шести тысяч друзья оставили только одну, пообещав отдать остальное в ближайшее время. Поняв, к чему клонится дело, Юрий обрушился на супругу с критикой за то, что она согласилась на подобное условие, в мрачном предчувствии ожидая еще больших проблем, которые не преминули последовать.

Прошла неделя, затем другая, а друзья не только не возвращали долг, но и вообще не давали о себе знать, даже не пытаясь объяснить причину задержки. Юрий, отличавшийся особенно