— А ещё я люблю в свободное время рыбу удить, — продолжал я, довершая разгром. — И даже приобщил к этому Бернардо, наследника герцога Бетисского.

— Бернардо Тринадцатый… — потянул кто-то из девушек. Угу, Берни до сих пор холост, как и я, это сказывается даже в такой дали от Овьедо.

— Ага. Ибо первые апостолы были рыбаками, а значит рыбная ловля не может не быть богоугодным делом.

— Так а Матфей был сборщиком податей, — спровоцировали меня на слабо. Я поднял со стола ближайший кубок и отсалютовал говорившему:

— Ваше здоровье, сеньор! Всё-то вы понимаете в тонкостях этой жизни!.. — Подмигнул.

В зале засмеялись. В основном, правда, мужчины, но и бабуля Изабелла тоже.

— Сеньор Рикардо, — не сдавалось существо, она местная мелкая баронетесса, её можно подставлять — последствий не будет, — а можете рассказать нам всем, сейчас, — окинула руками вокруг, — что-нибудь поучительное? Как Исус?

Зал затаил дыхание. Ключевое слово «поучительное». И хрен отмажешься — сам себе ловушку расставил.

«Рома, ты балбес!» — констатировал я голосом Матроскина.

«Дык, кто ж спорит!»

«А давайте я вам сказку нарисую» — хотел я сказать голосом Шарика, но меня никто не поймёт. Сдержался.

— Так сходу… Надо подумать, — попросил я паузу, стараясь сделать так, чтобы это не выглядело сливом. Некисло так приложился к кубку и протянул одному из сновавших лакеев. — Ещё.

Нас обступали. Нас это меня и тот круг, который был рядом. Теперь вокруг стояли, общались и занимались своими делами, поглядывая за телодвижениями нарвавшегося на неприятности графа Пуэбло, почти все гости вечера.

Наконец, я родил. По логической цепочке «Пуэбло» — «Пограничник» — «Орки» — «Трэш» — «Хичкок и Кинг».

— Сеньоры! Сеньорины! Прошу внимание! — захлопал в ладоши.

В зале вокруг воцарилась тишина. Слуга подошёл, сунул мне полный кубок вина чёрного цвета — из какой-то местной фрукты, наверное — и удалился.

— Сеньоры, я сейчас расскажу вам три истории. Страшную. Очень страшную. И САМУЮ страшную из всех, что бывают, — выделил это слово. — Что в принципе возможны. — Победно улыбнулся. Если шалость удастся — меня надолго запомнят. И отнюдь не как развлекательного артиста. — Всем беременным и впечатлительным прошу покинуть зал — ибо говорить буду поистине ужасные вещи. А чем сказка поучительна — вы поймёте, когда расскажу третью историю.

Заинтриговал. Зал одобрительно загудел, кольцо вокруг стало ещё плотнее. Но рядом со мной оставалось много места для маневра и жестикуляции. Выглушил половину кубка — вкусно! Кажется, слива. А может местное что-то, иномировое. Поставил кубок, чтобы можно было быстро промочить горло позже и начал.

— Итак, первая, страшная история.

— …Рыцари ехали дозором третий час, им было пора возвращаться на фронтир, когда увидели впереди поселение. Флаг над воротами был королевский, но вот сами ворота… Выглядели подозрительно, — сходу нагнал я тревожную интонацию, играя глазами, тревожно же рассматривая во все стороны зрителей. — А ещё егерей удивило, что они не могут разглядеть на воротах и башнях ни одного дозорного — а это нарушение Устава, которое в Приграничье карается смертью. Уставы сами по себе написаны кровью…

Гости согласно закивали. Начало интригующее. Что такое «фэнтези» тут не знали. Ибо этот мир сам по себе — фэнтези.

— Рыцари подъехали ближе… И вздрогнули. Ворота были сорваны с петель и просто прислонены к привратной башне!

— Твою ж мать! — заругался пожилой десятник.

— Но как же так, сейчас же нет набега? — спросил юный молодой воин. А десятник крикнул:

— К бою!

Вошедшие в посёлок рыцари встали в круг, и, осторожно переступая, шли по поселению, готовые в любой момент отразить нападение. Они видели дома с открытыми дверьми и ставнями, в домах не было следов борьбы, битой посуды и прочего, но нигде не было ни одного человека. НИ ОДНОГО! — рявкнул, пугая в лучших традициях Хичкока. Кто-то из юных созданий взвизгнул, а сзади раздался голос:

— Ой, мамочки!

— И тут они увидели посреди главной площади дым. От большого кострища. И рыцари двинули туда…

— …Мясо! Много недожаренного мяса. Рассечённые туловища женщин, стариков, детей. Часть тел осталась висеть прямо над потухшим, но ещё дымящимся костром — импровизированной орочьей коптильней. Рядом лежал и смотрел стеклянными глазами в небо труп неразделанной женщины со вспоротым животом — степняки обожают вырезать и есть живьём плод беременных — это считается для Урук-Хаи изысканным лакомством!

Многие побледнели, но я давил и давил. Не то, что сам видел все эти ужасы — нет. Но точно знал, всё это — правда. Это — граница. И неспроста у нас житуха проще и веселее, чем в центральных регионах. И неспроста всё королевство собирает деньги на содержание фронтиров.

— …Бой! Атака! — успел закричать самый молодой воин прежде, чем его насквозь, навылет пробил орочий гарпун. Вот так, вот здесь, в это месте он вышел, являя окровавленное древко и наконечник, — пояснил я, с показом на себе, для самых впечатлительных дамочек. Некоторые опасливо отпрянули. — А следующим ударом, запущенным кем-то из зеленокожих огромным камнем, ему снесло голову. Не всю, две трети. Вот так, бутымщ… — Примерно показал на взятом со стола яблоком. Не успокоился, положил яблоко на пол и ударил сапогом. — Могзи — кашу!

Одна из «внучатых» бухнулась в обморок. Сеньора постарше, жена одного из баронов, побежала прочь, едва сдерживая рвотные позывы. Проблевалась на балконе — слуги побежали убирать. Рома же во мне только нагулял аппетит и собирался переходить к самому интересному.

— …Двое, их выжило всего двое. Раненых, небоеспособных, но они знали, на их поиски приедет отряд и довезёт до лазарета. Остальные же рыцари дозора погибли.

Но отряд степняков ушёл, и они знали, эти выродки, дьявольское отродья, кара рода человеческого вернутся. Нет, не сегодня — позже. Возможно даже следующим летом. Но вернутся — обязательно, ибо степняки всегда запоминают тех, от кого получили по клыкам. Их служба на фронтире продолжалась, и оба воина знали, чем займутся в ближайшее время.

Я закончил. Вокруг стояла тишина. Гробовая. Тут, наконец, ещё одно юное создание… Заревело. Навзрыд, захлёбываясь соплями. Моё описание разделанного человеческого мяса, отрубленных голов, кишок, приготовленных на колбасу… Блин, самого чуть не вывернуло, но надо было держаться. Знай, Лунтиков!

— Браво! — прошептал один из баронов с суровым взглядом и… Как-то понимающе он смотрел, не был заворожен магией рассказа. Я понял, он был на фронтире. Возможно в юности. И ВИДЕЛ те ужасы, что я только что живописал. И лично я для него с уровня «мальчишки-выпендрёжника» поднялся до «молодец-парня, ставящего эту тыловую шелупонь на место».

— Сеньор, за здоровье тех, кто нас охраняет. В этом году ребятам потребуется много здоровья. — Я потянулся и взял свой кубок и махнул ему, лично ему, предлагая выпить.