Господи, куда подевался брелок с тревожной кнопкой?Начальник местной охраны велел постоянно носить его с собой. Но, ясное дело, яоставила его в холле, сунула не помню куда… Кажется, в ящик со щетками дляботинок. Раззява, идиотка! Вот теперь понадобилось вызвать бравых парней в камуфляжнойформе, а как это сделать?

Лихорадочные поиски брелока прервал звонок домофона. Яподскочила к экрану и увидела на нем Катю Тришкину — девочку, потерявшуюсерьгу. В создавшейся ситуации, окутанная паутиной страха, я была рада любомучеловеческому существу, даже Кате, решившей по непонятной причине нанести намвизит.

— Открываю, — крикнула я и в мгновение окараспахнула створку.

— Еще раз здрассти, — кивнула Катя. — Ой,какой прикольный!

Хучик, мгновенно сообразивший, что его похвалили, гордовскинул круглую голову, выпрямил спину, а потом начал рьяно скрести плитки полазадними лапами, словно говоря: «Да, вы видите перед собой замечательного,красивого, невероятно обаятельного мопса в самом расцвете сил».

— Ой, у вас много собачек! — обрадовалась Катя,увидав остальных членов стаи, медленно подтянувшихся в холл.

Но мне было не до псов.

— Ты одна?

— Угу, — кивнула девушка.

— Скажи, никого не видела у нас во дворе?

— Не-а.

Я села на пуфик и перевела дыхание.

— Фу!

— Что-то случилось? — насторожилась Катя.

— Понимаешь, случайно заснула на диване… Кстати,который сейчас час?

— Четыре.

— Ну, надо же! Столько продрыхала!

— Погода меняется, — пожала плечамидевушка, — снег пошел. Наверное, давление упало, вот вас в сон и бросило.

— Может, и так, — согласилась я. — Но,проснувшись, увидела в окне жуткое страшилище! Морда словно блин, нос блюдцем…

Катя хихикнула:

— Это я.

— Что "я"?

— К стеклу прижалась, нос и расплющился, —пояснила Катерина.

— Зачем? — с огромным облегчением спросилая. — Ты решила меня напугать?

— Нет, конечно. Случайно вышло — хотела с вамипоговорить, вошла во двор…

— У нас и калитка, и забор заперты.

— Так перелезть-то — раз плюнуть.

— Действительно, — пробормотала я. — Нопочему в домофон у ворот не позвонила?

— Я тут давно хожу, — пожала плечами Катя. —И на кнопку нажимала, и в дверь барабанила — ни ответа ни привета. Осмотреласьвокруг, вижу, «Пежо» стоит. Вот и подумала: дома вы сидите, небось теликсмотрите и ничего не слышите. Подошла, к стеклу прижалась, еле-еле васразличила, приметила, как с дивана встаете, постучала осторожненько…

— Понятно, — перебила я Катю, — недоразумениевыяснилось.

— Вы одна? — неожиданно поинтересовалась девушка.

— Да, если не считать собак.

— Они не люди.

— Верно.

— Болтать не станут.

— И это правильно.

— Значит, можно говорить спокойно, — кивнулаКатя, — пошли. Где лучше посидеть? В кабинете? У вас же, наверное, естьрабочая комната?

— Нет, только спальня.

— Ладно, — кивнула Катя, — тогда побеседуем вгостиной.

Не дожидаясь ответа хозяйки, Катя села в кресло, обозрелаобстановку и изрекла:

— А у вас не богато. Мебель российская, люстры не отСваровски, и ковров нет.

— Совершенно не хочу отдавать бешеные деньги за то, чтоможно купить за умеренную цену, хрусталь не люблю, а от шерстяных половиковначинаю кашлять, — невесть по какой причине стала я объяснять наглойдевице.

— Ага, все так говорят, а потом понимаешь: просто бабокна приличные вещи не хватает.

— Послушай, — возмутилась я, — ты зачемпришла? Я не ждала гостей, да еще таких капризных. Если желаешь посмотреть насветильники, усыпанные гранеными стекляшками, ступай к Сыромятниковым — вон ихдом громоздится, за елями. Вот там в каждой комнате «красотища»: бронзовыеторшеры в виде обнаженных прелестниц, пледы из норки и прочая чепуха.

— Мне о вас рассказывали, — перебила меняКатя. — Вы случайно разбогатели, получили наследство. Так?

Сколько бы я ни объясняла, что деньги Макмайера досталисьНаташке и моим детям, люди все равно считают именно меня богатой женщиной [3],поэтому решила, что спорить сейчас со странной гостьей пустое дело, и простопромолчала.

— Но вам скучно сидеть просто так, — абсолютно несмущаясь, продолжала Катя, — поэтому и работаете агентом по специальнымпоручениям.

— Кем? — вытаращила я глаза.

— Ой, ладно притворяться! — отмахнуласьдевушка. — Весь поселок в курсе, о вас много чего болтают.

— Догадываюсь, — буркнула я. — На чужой ротокне накинешь платок.

— Во, правильно! — закивала гостья. — По мне,тоже так: пусть врут чего хотят. А правда, что ваш хахаль ментовский министр?

— Александр Михайлович наш друг, он полковникмилиции, — каменным голосом ответила я. — А ты, деточка, зачемявилась? Какую газету представляешь? «Желтуху» или «Клубничку»? Кому я сейчасинтервью даю?

Катя захихикала:

— Не, я учусь в школе. Вы Лику Солодко знаете?

— Ликусю? Конечно! Мы дружим. Жаль, редковстречаемся, — заулыбалась я. — То у меня дела, то у нее очереднаясвадьба. Ликуся у нас девушка пламенная, сколько раз выходила замуж, и неупомнить. Кстати, откуда тебе известна ее фамилия «Солодко»? Лика былаКовалевой, потом Ермоловой, Шлыковой, Шелатуниной, Аржашиковой, Нистратовой,потом вроде Солодко, если, конечно, я не путаю порядок. Может, Ликуся сначаластала Аржашиковой, а потом Шелатуниной? Кстати, после Солодко она…