Ты ничего не помнишь, мысленно сказал ему Стефан.Одновременно он ломал голову, для чего ему все это нужно. По-хорошему надо былоуехать из Феллс-Черч, исчезнуть и никогда больше не возвращаться.

Но он так не поступит. По крайней мере, пока Елена здесь.

Он дотянулся до еле теплящихся рассудков других жертв иприказал им все забыть, да так, чтобы и следа не осталось в памяти.

Вы не помните, кто на вас напал. Весь прошедший день — какбелое пятно.

В это время он почувствовал, что его Сила дрожит, какперенапряженные мышцы. Скоро он совсем сгорит.

На улице наконец-то истошно заорал мистер Шелби. Стефанмедленно опустил голову Тайлера на пол и обернулся.

Мэтт оскалился и наморщил нос, как будто ему только что далипонюхать уксус. Глаза у него были совсем чужие.

— Елена этого не делала, — прошептал он. — Это сделал ты.

— Тихо! — Стефан протиснулся за ним в темную прохладу ночи,уходя прочь от ужасного ангара, чувствуя, как горит кожа на морозе. Со стороныближайшего кафе послышался топот, и он понял, что кто-то все же услышал воплидворника.

Мэтт бросился за ним.

— Это же неправда?!

По голосу было слышно, что он пытается хоть что-то понять,но не может.

Стефан обернулся.

— Это был я, — прорычал он и уставился на Мэтта сверху вниз,не скрывая злобы. — Я же тебе говорил: мы — охотники. Убийцы. Вы — овцы, мы —волки. А Тайлер просил меня об этом с первого моего появления.

— Просил дать ему по морде, конечно. Как ты до этого емудал. Но — о таком?

Мэтт приблизился к нему вплотную и посмотрел прямо в глаза,без тени страха. Для этого требовалось большое мужество.

— И ты даже не жалеешь?

— А с чего бы? — холодно спросил Стефан. — Ты жалеешь, когдасъешь слишком много говядины? Тебе коровку жалко?

Он понял, что Мэтт ему не верит, напрягся и загнал больглубже в его грудь. Для Мэтта будет лучше, если они никогда больше не увидятся.Иначе он может повторить судьбу тех людей из ангара.

— Я — то, что я есть, Мэтт. И если ты не можешь с этимсмириться, держись подальше.

Мэтт глядел на него еще секунду, потом недоверие на его лицесменилось разочарованием. На скулах выступили желваки. Он молча развернулся ивышел.

***

Елена была на кладбище.

Дамон оставил ее там, наказав никуда не уходить, пока он невернется, но сидеть сложа руки очень не хотелось. Она, конечно, устала, носпать не хотелось — свежая кровь подействовала как хорошая доза кофеина.Хотелось пойти на разведку.

Хоть людей и не было видно, старое кладбище кипело жизнью.Вот лиса прокралась к водопою. Какие-то зверьки копошились и попискивали ввысокой траве вокруг могильных камней. Сипуха почти бесшумно пролетела всторону разрушенной церкви и уселась на колокольню, зловеще заухав.

Елена встала и последовала за ней. Так было гораздо приятнее,чем прятаться в траве, как полевка. С помощью обостренного зрения онарассмотрела церковь. Крыша почти везде обвалилась, осталось только три стены, итолько колокольня стояла, как памятник.

С одной стороны находилась могила Томаса и Онории Феллов,похожая на большой каменный саркофаг. Елена вгляделась в мраморные лица статуйна крышке. Они лежали спокойные, с закрытыми глазами, руки сложены на груди.Томас Фелл казался серьезным и немного суровым, а Онория — просто грустной.Елена как-то отстраненно подумала о собственных родителях, лежащих бок о бок наодном из современных кладбищ.

Она поняла, что пойдет домой. Перед глазами встали знакомыекартинки: ее уютная спальня с голубыми занавесками, мебелью из вишневого дереваи маленьким камином. И еще — что-то очень важное под полом в туалете.

Она нашла дорогу к Кленовой улице больше с помощьюинстинктов, чем по памяти. Ноги сами вывели туда, к старому дому с большимкрыльцом. Машина Роберта была припаркована тут же.

Елена было направилась к входной двери, но вдругостановилась. Была какая-то причина, по которой люди не должны были ее видеть,но она не могла ее сформулировать. Елена застыла на мгновение, потом быстровлезла на айву, растущую перед окнами ее спальни.

Пробраться в дом и остаться незамеченной все равно неполучилось — на ее кровати сидела женщина. Она, как завороженная, смотрела наЕленино красное кимоно, лежащее у нее на коленях. Тетя Джудит. Роберт стоял убуфета и что-то ей говорил. Елена поняла, что может разобрать его шепот дажечерез окно.

— …или завтра, еще раз, — говорил он, — пока не начнетсяшторм. Они прочешут каждый сантиметр леса и найдут ее, Джудит. Вот увидишь. —Тетя Джудит молчала. В голосе Роберта все явственнее звучало отчаяние: — Мы недолжны опускать руки, даже несмотря на то, что говорят девочки.

— Не поможет, Боб, — тетя Джудит наконец подняла лицо. Глазабыли красные, но сухие. — Это ничего не даст.

— Почему это? Даже не смей так говорить! — он встал напротивнее. — Почему это поиски ничего не дадут?

— Не только они… хотя я сердцем чувствую, что живой они еене найдут. Я имею в виду вообще все. То, что случилось сегодня, — наша вина.

— Неправда. Это дурацкий несчастный случай.

— Да, но он произошел по нашей вине. Если бы мы были к нейдобрее, она бы никогда не уехала одна и не попала бы в шторм. И не надопытаться заткнуть мне рот. Выслушай! — Тетя Джудит глубоко вздохнула ипродолжила: — Не сегодня все это началось. У нее давно были проблемы, я простоне обращала внимания. Я была слишком занята нашими с тобой делами. Теперь,когда Елена пропала, я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с Маргарет.

— О чем ты?

— Я не могу выйти за тебя замуж, по крайней мере, такбыстро, как мы планировали. Может быть, я вообще за тебя не выйду, — она мягкопродолжала: — В жизни Маргарет было слишком много потерь. Я не хочу, чтобы онадумала, что теряет еще и меня.

— Она не потеряет тебя! Она приобретет еще одного родногочеловека, ты же знаешь, как я к ней отношусь.

— Прости, Боб, я так не думаю.

— Ты это всерьез? После всего, что было? После всего, что ядля вас сделал?

— Я серьезно, — сухо и неумолимо отрезала тетя Джудит.