Лиза Сивен

На волоске

À un cheveu

Lise Syven

Перевела с французского Дарья Жирнова

Издательство выражает благодарность Литературному агентству Анастасии Лестер (SAS Lester Literary Agency) за содействие в приобретении прав

Издание осуществлено в рамках программы содействия издательскому делу «Пушкин» при поддержке Французского института в России

Cet ouvrage, publié dans le cadre du Programme d’aide à la publication Pouchkine, a bénéficié du soutien de l’Institut français en Russie

© Éditions Bragelonne — Paris 2018

© Жирнова Д. А., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Поляндрия NoAge», 2020

* * *

Моим родителям

Глава 1

Спрятаться под кучей пропитавшихся потом баскетбольных маек… Хуже некуда. Но либо это, либо нырнуть головой в мусорку. Уж лучше тут.

— Вот дерьмо! Ну и куда этот чмошник подевался?

Это Джаспер — соломенные волосы, метр восемьдесят живого веса, коровьи глаза, садистская улыбочка. Если он меня поймает, я получу кулаком в живот — а не в лицо, — чтобы следов не было видно. С ним Карло, его лучший друг, на голову ниже, но куда более вспыльчивый; ему нравятся «кровопускания». И когда речь идет о какой-нибудь пакости, этих двоих водой не разольешь. Потянув вбок одну из маек, я наблюдаю за тем, как они стоят в полумраке, решительно сжав челюсти.

Джаспер вертит в руках мою черную бейсболку с золотистым логотипом фильма «Kingsman». Этот придурок поймал ее на лету, когда я рванул по коридору, где они пытались меня зажать.

— Этот гаденыш небось в штаны наложил, — ржет Карло. — Зуб даю, смылся через окно.

— Он не мог вылезти через окно: на них решетки.

Я задерживаю дыхание, чтобы не выдать себя и не вдыхать больше жуткую вонь потных подмышек, которые побывали в этих майках. Стоит закашляться — и мне хана. В вытянутой клетушке, которая служит кладовой для спортинвентаря, почти ничего не видно. Никто не озаботился тем, чтобы поменять здесь перегоревшие лампочки, если только школа не экономит еще и на этом. Но сейчас мне это только на руку. У меня есть призрачный шанс выбраться отсюда, избежав взбучки.

Хриплый голос физрука гремит, заставая врасплох двух озверевших садистов:

— Джаспер! Карло! Что вы там забыли, малолетние онанисты?

— Да идем, идем!

На меня падают еще две майки.

— И че ты будешь делать с его кепкой? — спрашивает Карло.

— Нассу в нее!

— Да иди ты!

Они смеются, а потом затягивают свою любимую песню:

— «Когда вновь увижу чудесный тот край!»

И это старшие классы… Они все сговорились, чтобы меня достать.

— «Где для влюбленных обещанный рай!»

В раздевалках начинают смеяться и другие, а к хору присоединяются новые голоса. Вообще-то, эта мерзкая песенка забавляет всю школу. Она преследует меня с самого Рождества, когда по телику снова стали крутить эту жуткую дрянь — «Загорелых на лыжах». Меня даже спросили, не собираюсь ли я отрастить усы, чтобы еще больше походить на Жан-Клода Дюссе, которого в фильме сыграл Мишель Блан. Конечно, нельзя же не пошутить на тему моего преждевременного облысения — это же так смешно!

Я напряженно прислушиваюсь к шуму в коридоре. Раздевалка пустеет, но в целях предосторожности я жду, когда из нее наконец вообще все свалят, чтобы выбраться из своего укрытия. От меня воняет. Напряжение спадает, и я понемногу прихожу в себя.

Черт, моя бейсболка! Совсем новая, из лимитированной коллекции, я же ее только позавчера получил! И первый раз надел… Я пинаю кучу грязных маек, и она еще больше расползается по полу.

В раздевалку я крадусь, прижимаясь к стене и проводя рукой по голове каждые десять секунд. Любой другой на моем месте стал бы убеждать себя в том, что ничего страшного не произошло, что это всего лишь бейсболка… Возможно, другой осмелился бы пожаловаться, чтобы ее ему вернули. Но когда мою тонзуру овевает ветерок, я чувствую себя голым и совершенно теряюсь. Я нисколько не преувеличиваю, говоря, что облысение в семнадцать лет — это самое настоящее проклятие.

Я думал, что остался один в раздевалке. Зря. Физрук обходит ее, прежде чем закрыть дверь.

— Ты еще здесь, Маттео? — удивляется он.

Этот верзила свысока оглядывает меня с ног до головы. Мустафа Ассуи славится не только своим ростом и участием в соревнованиях по триатлону — он готовится еще и к следующему региональному чемпионату по джиу-джитсу. И он тщательно следит за тем, чтобы никто не расхищал школьный спортинвентарь. Я замираю, чувствуя, как его взгляд скользит по моей макушке. Я весь вымок, и она, должно быть, еще и блестит от пота. Не жизнь, а сказка.

— Все в порядке? — спрашивает он, прежде чем смущенно отвернуться.

Моим собеседникам всегда неловко, когда моя голова не покрыта. Слишком уж большой контраст между тонзурой и юным и гладким лицом. Добавьте к этой картине маслом еще и фамилию Лекюре. Иронично, правда?

— Почему ты без кепки?

О, он заметил. Если я все ему сейчас расскажу, господин Ассуи выловит Джаспера где-нибудь во дворе и заставит его вернуть мне ее. А мне очень хотелось бы этого избежать, чтобы не подливать масла в еще не погасший огонь. Когда мои родители отправились к директору ставить его в известность о том, что в прошлом году я стал жертвой травли, Джаспера на неделю отстранили от занятий. С тех пор все подуспокоилось. Этот дебил перестал меня бить и уже не так сильно достает. И хотя он все еще заставляет меня сгорать от стыда при любой удобной возможности, мне больше не приходится прятаться, как несколько месяцев тому назад. Достаточно избегать его, и в целом с этим вполне можно жить. По крайней мере, можно было до сегодняшнего дня. У меня начинают трястись руки при мысли о том, что Джаспер снова принялся за старое. Я как можно крепче сжимаю кулаки.

— Маттео? — настаивает учитель. — Да ты сам не свой. Если кто-то забрал у тебя твою…

Я моргаю, прежде чем очнуться.

— Нет, я просто ее куда-то дел, и пошел в туалет, и… забыл, куда положил. Она должна быть где-то здесь.

Господин Ассуи проглатывает эту ложь, потому что очень хочет поверить мне: так ему не придется вмешиваться в дела, в которые ему