— Ты меня не так поняла. Сама Саша станет твоей лучшейподругой! Она наверняка любит свою псину. И когда сообразит, что та пропала,как пить дать ударится в панику. И тут ты приходишь и возвращаешь ей лохматоесокровище! Да она тебя боготворить будет. Правда, я умный?

— Как тебе удалось украсть собаку? — мрачнопоинтересовалась Лайма. — Она что, была без сознания?

— Просто она очень маленькая.

— Болонка, что ли?

— Карликовый пудель. Такая серенькая кудлатая шавка. Наухе у нее красный бантик и какие-то цацки на шее. Она пролезла через дырку взаборе и бегала по дороге.

— Ты отнёс карликового пуделя в темный лес?! — вужасе спросила Лайма. — Да ещё привязал к дереву?! Ведь его там съедятдикие звери!

— Здесь водятся только коровы, — буркнул Корнеев,расстроенный тем, что напарница не оценила его подвиг.

— Или он умрет от страха! Маленькие собачки безумнобоятся темноты и одиночества!

— Ты говоришь с такой страстью, будто сама быламаленькой собачкой. — Корнеев встал и потянулся, хрустнувкосточками. — Что ж, пожалуй, я пойду устраиваться на новом месте. Посплюпару часов, а потом проверю свою идейку.

— Евгений, ты не можешь так поступить. Надо сходить влес и забрать животное.

— Не выдумывай, — отрезал Корнеев. — Если ябуду бегать по поселку, меня обязательно кто-нибудь заметит. Мы не можемпровалить серьезную операцию только потому, что ты такая жалостливая. Ложисьспать, а завтра утром приступишь к спасательной операции.

— Где собачка? К какому дереву ты ее привязал?

— В общем, так. Надо перейти шоссе возле указателя«Богодуховка, 1 км», спуститься по насыпи и двигаться к лесу, ориентируясь набольшой дуб с дуплом. Собачка за дубом. Да ты наверняка ее услышишь. Когда яуходил, она жутко выла.

— Избавься от этих усов, — сказала Лайма ему вспину. — Ты похож на водопроводчика.

Собственные щегольские усики делали Корнеева совершеннонеотразимым. Тонкие и черные, они повторяли капризный изгиб его верхней губы и,подобно последнему росчерку пера, идеально дополняли облик рокового красавца.При виде Корнеева у большинства женщин слабели коленки.

Он принял душ и, завернувшись в банный халат, удалился всвои чертоги. Лайма некоторое время ходила взад-вперед по комнате, представляясебе маленького пуделя, изнемогающего от страха и одиночества посреди леса,потом открыла дверь в подвал и спустилась на несколько ступенек.

— Тук-тук! — крикнула она. — Можно к тебе,жестокосердный тип?

Жестокосердный тип не ответил, и тогда она двинулась дальшесо словами:

— Думай обо мне что хочешь, но уснуть я не смогу. Давайсходим за этой собакой…

Она оборвала себя на полуслове, потому что увидела Корнеева,который сидел абсолютно неподвижно, уставившись на экран монитора. Во рту унего торчал бутерброд, а глаза были стеклянными, как будто он подавился ивот-вот собирается свалиться замертво.

— Ясно, — пробормотала Лайма. — Люкизадраены. — Она развернулась и пошла обратно, приговаривая: — Был бы тутИван, он не допустил бы такого безобразия. Ивана даже не пришлось бы ни о чемпросить…

Лайма Скалбе, Евгений Корнеев и Иван Медведь составлялиособое подразделение под кодовым названием «Группа У» — ударная группа. Тридилетанта, волею судьбы попавшие под единоличное командование сотрудника одногоиз подразделений службы безопасности страны, успешно справлялись с самыминевероятными заданиями. Группа была законспирирована, личные дела ее членовизъяты из архивов, и связь со своим боссом, Игорем Тагировым (позывной — Орех),тройка поддерживала исключительно по телефону. Для этой цели имелся специальныйсотовый аппарат, который Лайма, как командир группы, постоянно носила с собой.

К сожалению, на этот раз им пришлось разделиться. Беднойвдове не пристало иметь в своем распоряжении двух здоровых красивых мужчин. Состороны она должна казаться слабой и беспомощной. Кроме того, кому-то нужнобыло действовать за пределами Богодуховки. Корнеев поехал с Лаймой дляподстраховки. Работать с компьютером он мог в любых условиях.

Лайма выключила свет, подошла к окну, тихонько раздвинулажалюзи и выглянула на улицу. Луна исчезла. Черное небо горячим июльским животомлегло на Богодуховку, почти раздавив ее. Фонари, тускло мерцавшие вдоль дороги,делали пейзаж еще страшнее и таинственнее. Ни ветерка, ни шороха. В такие ночизлодеи совершают ужасные преступления, а праведники мучаются кошмарами.

Лайма поднялась на второй этаж, выудила из чемодана кеды ибыстро переобулась. Потом отыскала подсобное помещение, нашла ручной фонарик изаткнула его за пояс. По-хорошему, стоило переодеться в спортивный костюм, но онастрашно не любила носить брюки. Юбки казались ей самой удобной одеждой насвете, и, когда предстояло трудное или опасное дело, она предпочитала именноих. Собравшись с духом, Лайма выскользнула на крыльцо и потянула за ручку.Дверь бесшумно затворилась за ней.

На душе было неспокойно. Невозможно сказать, что ее мучилобольше — страх или угрызения совести. Она находилась на задании и не имеланикакого права идти в лес одна. Лес представлял собой неизвестную, опаснуюзону, которую еще только предстояло исследовать. В этом, собственно, изаключалась миссия «Группы У» — выяснить, что происходит в Богодуховке. Дело нагруппу свалилось буквально с неба. Вот как это произошло.

День начался безобразно — пива, которое Виктор, как емупомнилось, припас на утро, в холодильнике не оказалось, «Но я же точно помню,что оставлял», — думал он, лихорадочно, по второму и третьему заходуобшаривая дурацкий белый ящик. Напрасно — затеряться проклятой бутылке здесьбыло попросту негде.

Окинув злым прощальным взглядом пустое холодное нутро,хранящее в себе лишь кусок окаменевшего сыра и черную обугленную сковородку состатками непонятно чего, Виктор выругался, с силой захлопнул дверцу иплюхнулся на табурет. Значит, пиво было выпито ночью, а он совершенно этого непомнит — хорош был. Они с другом Мишей решили с горя выпить: Виктора очереднойраз турнули со службы, даже не расплатившись с ним полностью за отработанное. Иместо-то было дрянное, и хозяева какие-то вороватые, да и деньги небольшиеплатили, но все-таки жаль.

А-у Миши, как нарочно, тоже событие, точнее, памятная дата —год, как он вообще без всякой работы сидит, у родителей кормится. Однако уВиктора нет ни родных, ни, в настоящий момент, семьи — один в поле воин, емузавтра же надо начинать поиски новой работы. Поэтому договорились выпить почуть-чуть. Но одной, как водится, не хватило, а после второй он уже ничего несоображал. Однако пиво специально приберег — знал, каково будет наутро. И вот —на тебе. Это, скорее всего, Мишка, гад неугомонный. Ему бы только водку с пивоммешать!