— Пойдем прямо к фулигинозиусам?

— Придется. Они где-то рядом. Это их охотничьи угодья,а вон там пастбища.

Дмитрий спросил с недоверием:

— Едят траву?

— Нет, пасут собственный скот.

Дмитрий с готовностью засмеялся, с шуткой любой марш-бросоккажется короче, но глаза Кирилла оставались серьезными. Дмитрий вытаращилглаза.

Над их головами хлопнуло, на плечи обрушилась мягкая ударнаяволна. Огромный полосатый зверь подхватил крючковатыми лапами тяжело груженуюпчелу, которую только что таранил на ходу, и унес за верхушки растений. Ввоздухе плотным облаком закружились золотистые шерстинки, их понесло во всестороны.

Кирилл проследил взглядом за шершнем, которого в народезовут пчелиным волком:

— За ним!

Они молча понеслись укороченными прыжками, перепрыгиваясухие стебли, камни, буреломы, сухие хитиновые каркасы насекомых. Впередидергался, зацепившись за острый росток, мохнатый пульсирующий ком. Из негочасто высовывался, словно строчил на швейной машинке, блестящий стержень сострым скошенным острием.

— Быстрее! — поторопил Кирилл.

Справа настороженно выглянул богомол, слева мелькнула желтаямолния муравья-бегунка. За листьями шевелилось, подползало. Богомол тоже началприближаться, медленно и плавно, словно плыл в перегретом воздухе.

Дмитрий торопливо отодрал волоконца мягкой плоти от прямогомеча, усеянного, как острога, жуткими зазубринами. Пузырек с ядом еще дергался,впрыскивая смерть в несуществующего врага.

— Теперь я не голый, — выдохнул Дмитрий систерическим облегчением. — Спасибо! Господи, как для спокойствия душитребуется хоть что-то колющее или стреляющее!.. Как называли меч Роланда? Ага,Дюрандаль. Теперь бы и тебе, а?

Кирилл, которому для спокойствия души меньше всего на свететребовалось колющее и стреляющее, буркнул:

— Пока обойдусь. Быстрее отсюда!

Дмитрий, который не мог запомнить профессию Кирилла, но зналмарки оружия вплоть до личных имен мечей средневековых феодалов, послушношагнул за Кириллом, но тут же замер, чуть присев и разведя руки.

На них бежал громадный, как самосвал, ярко-красный муравей.У него были раздутая, как бензобак «Явы», широкая шестиугольная голова идлинные ятаганы жвал. Солнце играло на блестящем хитине, муравей казалсявыкованным из слитка раскаленного железа.

Люди не успели не отпрыгнуть, ни спрятаться. Сбоку набежалчерный лазиус. С разбегу наткнулся на великана, отпрянул от неожиданности, нотут же бросился на красного. Тот молниеносно... удрал.

— Что с ним? — ахнул Дмитрий. — Такой амбал!Он бы в два счета... Одними сяжками!

— Значит, мы близко. На нейтральной территории толькощелкают жвалами, грозятся и расходятся одновременно.

— Как люди!

— Да нет, люди, как муравьи.

— Ясно, удвоим бдительность.

— Лучше удесятери.

На утоптанной дорожке Кирилл бросился плашмя, повозился животоми спиной. Дмитрий, повинуясь его взгляду, плюхнулся рядом, усердно потерся опахнувшие муравьями камни, едва не обдирая кожу. Все-таки в этом что-то есть,подумал Кирилл, что с ним десантник. Коллеге пришлось бы объяснять, доказывать,убеждать, а этому можно просто приказать. Нет, положительно в дисциплине что-тоесть...

На перекрестке еще раз потерся о валуны, от которых несломуравьями особенно сильно. Муравьи проносились на расстоянии вытянутой руки,загадочные и нереальные, словно существа из другой вселенной. Дмитрий не верил,что муравьи их не замечают, старался отбежать подальше, поражался безумнойхрабрости мирмеколога.

Камни шелестели под когтистыми лапами. Муравьи все чащепропарывали воздух совсем рядом. Наконец однажды Дмитрий только успелвспикнуть:

— Мура...

Он подпрыгнул, повис на высоте в три своих роста. На Кириллакак ураган налетел черный муравей. Прочный панцирь, победно блестел,серповидные жвалы изготовились перехватить чужака в поясе.

Дмитрий обреченно разжал пальцы, изготовившись еще в воздухек смертельному бою с чудовищем.

Мохнатые усики едва не сбили Кирилла с ног. Кирилл торопливоответил жестом голода. Муравей энергично махал сяжками, передавая массуинформации, объясняя местоположение богатой добычи, но Кирилл упрямо повторял:голоден, голоден, голоден...

Муравей привстал, раздвинул жвалы. Дмитрий приземлился вдвух шагах там и замер, сжимая Дюрандаль. В пасти муравья заблестела золотаякапелька, раздулась, заиграла на солнце. Блеск стал нестерпимым, а мирмеколог вдругсунул голову между страшными жвалами! Руками он все еще поглаживал гибкиеметелки.

Дмитрий застыл в страхе. Наконец Кирилл мучительно медленновытащил голову, муравей шлепнул его мохнатой шваброй по голове и убежал, толькокамни полетели из-под ног.

Дмитрий ухватил Кирилла за плечи. Глаза десантника быликруглые как у паука, а голос сорвался на визг:

— Что ты делаешь? Он же мог... мог тебя...

— Мог и... не мог, — ответил Кирилл. Он перевелдыхание, его бледное лицо снова порозовело. — Я попросил есть. Риск,конечно, но у муравьев закон — накормить голодного. Кормящий сам чувствуетудовольствие, передавая корм.

— Это я заметил, — завизжал Дмитрий. — Он ажвыгибался! Но ты-то... ты!

— Меня для того и позвали, — ответилКирилл, — потому что я учил мирмекологию, а не автомат Калашникова.

Он продолжил бег, сильно наклонившись, словно ломился кберегу по горло в воде, Дмитрий ошарашено понесся следом. Крикнул вдогонку:

Что у него в пасти за гадость? Какой-нибудь яд?

Кирилл ответил на ходу равнодушно:

— Дело вкуса. Муравей нес чистейший мед.

Дмитрий бросил на него острый взгляд. Насчет едыпредупредили, но мед... еда и не еда. Не переваривается, вроде бы всасываетсясразу. Мирмеколог ставил опыт на себе?

Второго муравья тоже первым заметил Дмитрий.

— Удерем?

Кирилл не успел и рта раскрыть, как испытатель уже сиделвысоко на стебле. Муравей набежал, потребовал пароль «свой-чужой». Кириллпогладил усики, дал ощупать и обнюхать. На солнце блеснула янтарным цветомновая медовая капля. Кирилл, уже не перемазываясь, потянул в себя сладкийпрохладный сок.

Когда муравей умчался, Дмитрий спрыгнул, спросил:

— Ладно, а вот если встретишь зверя, который нажралсядохлых мух?

— Дохлых волокут в муравейник. Впрочем, объедатьсясладким тоже ни к чему...

Муравьи стали попадаться чаще, пришлось с тропки сойти.Крадучись вдоль дороги, добрались до пересечения трасс. Здесь лазиусысталкивались, быстро-быстро трогали один другого сяжками, разбегались.