–Сколько квартир вы уже посмотрели?

–Эта первая. Можноли убрать изгостиной динамики? Они занимают много места.

–Я поговорю схозяйкой квартиры. Недумаю, что она станет возражать.

–Аеще уменя есть кот. Хозяйка небудет против?

–Нет, что вы!– сширокой улыбкой отзывается госпожа Томпсон.– Хозяйка обожает животных, да ия тоже! Какзовут вашего кота?

–Дэвид,– говорюя, закрывая окно.

Вижу, какгоспожа Томпсон удивленно округляет глаза. Должно быть, она думает, что давать животным человеческие имена– типично американская причуда.

–Я хочу въехать, икак можно скорее. Сколько стоит аренда?

–Тысяча сто евро, включая коммунальные услуги… Знаю, это превышает ваш бюджет, ноПариж– очень дорогой город,и…

–Мне подходит.

Вранье. Тысяча сто евро– это ужасно дорого, нужно побыстрее найти работу, ноясправлюсь. Пора двигаться вперед. Влюбом случае, проживание вотеле обойдется куда дороже. Ктомуже мне нужно забрать Дэвида изгостиницы дляживотных, где яоставила его вчера, потому что отель непринимает постояльцев скошками.

–Хорошо. Если паспорт увас ссобой, то кзавтрашнему дню договор будет готов…

–Отлично.

–Однако воФранции кдоговору аренды строгие требования. Мне понадобятся гарантии вашей платежеспособности: платежные иналоговые ведомости, выписка сбанковского счета… Еще ябы хотела связаться свашими предыдущими арендодателями…

Три эдельвейса, стакан молока ламы иблагословение Папы Римского впридачу… Задумываюсь ичерез некоторое время делаю вид, что понимаюее.

–Я могу дать телефон своего нью-йоркского арендодателя.

–Отлично! Если вы снимали жилье унескольких людей, то, пожалуйста, дайте контактные данные их всех. Чем больше гарантий, тем выше шансы, что вашу кандидатуру одобрят.

Снова задумываюсь.

–Несколько лет назад яжила вЛондоне. Если нужно, явышлю вам номер бывшего домовладельца.

–Ах, Лондон! Чудесно! Да, давайте так исделаем.– Госпожа Томпсон облегченно вздыхает, словно географическая близость сВеликобританией делает мои гарантии более надежными. Уменя отодного упоминания Лондона разрывается сердце, ноястискиваю зубы ивежливо улыбаюсь.

Лондон, 22августа 2011года 19:05

Ладно.

Раз психотерапевт хочет, чтобы явела дневник, то ябуду его вести. Всего-то инужно, что записывать слова одно задругим. Ничего сложного. Пусть никто неговорит, что яне старалась.

Теперь передо мной дилемма: какначать? Сослов «дорогой дневник»? Илиобратиться квоображаемой подруге? Дляэтого надо подыскать приятного собеседника. Вот только кого? О, может, так: «Уважаемая профессор МакГонагалл…»

Нет. Звучит жутко.

Тогда… может, мне подойдет какой-нибудь красавчик-актер? «Дорогой Райан Гослинг…» Илиактер, который всем своим видом внушает доверие? «Дорогой Брюс Уиллис…»

Получитсяли уменя рассказать историю своей жизни Брюсу Уиллису?

Уж лучше ему, чем профессору МакГонагалл.

Перечитала первые строчки. Пожалуй, Оливер незря отправил меня кпсихотерапевту. Мне явно нужна помощь.

TheEnd.

20:20

Дорогой Брюс Уиллис!

Отставить панику, яздесь.

Сейчас ялежу накровати. Оливер сидит закомпьютером, работает. Какикаждый вечер. Язаварила себе травяной чай инашла вВикипедии определение автоматическому письму. «Автоматическое письмо– это метод написания текста, вкотором незадействованы нисознание, ниволя».

Итак, речь отом, чтобы писать что угодно, какугодно. Это мне посилам.

Так вот, Брюс (можно называть тебя просто Брюс?), методом автоматического письма, тоесть незадействуя нисознание, ниволю, ярасскажу, вочто превратилась моя жизнь.

Уменя больше тестов набеременность, чем ваптеке. Нахолодильнике висит календарь, где якрасным сердечком обвела каждую овуляцию. Мне стыдно, нопусть Оливер знает, вкакие дни мы должны заниматься любовью. Поправочка: вкакие дни мы должны пытаться зачать ребенка. Мы больше незанимаемся любовью– мы пытаемся зачать ребенка. Секс превратился врутину, вкропотливое занятие снеутешительным результатом. Даже жгучий взгляд твоего коллеги Клайва Оуэна больше непробуждает вомне желание.

Моя жизнь разделилась надва периода: ялибо жду овуляцию, либо жду менструацию. Отмечаю симптомы вовсевозможных мобильных приложениях имогу предсказать каждое изэтих двух событий сточностью донескольких минут.

Кслову, совершенно бесполезная способность.

Этап первый. Дни, следующие зазапланированным половым актом,– настоящее испытание, потому что ятолько иделаю, что думаю огонке сперматозоидов, которая происходит уменя вматке. Спылом болельщицы изгруппы поддержки «Нью-Йорк Янкис» ямысленно подбадриваю одного изних, представляя, какон вырывается вперед, ловко обгоняя своих товарищей. Тем временем моя дурацкая яйцеклетка, глупо улыбаясь, прыгает пофаллопиевым трубам вожидании «того самого», которого, похоже, никогда недождется.

Этап второй. Явнушаю себе тошноту, усталость иноющую боль внизу живота. Посреди ночи мне хочется съесть шоколадную помадку совзбитыми сливками (что, конечно, неявляется стопроцентным доказательством беременности, потому что нормальные люди хотят шоколадную помадку совзбитыми сливками влюбое время суток).

Этап третий. Яубеждена, что забеременела, из-за чего начинаю третировать Оливера (это гормоны), есть зачетверых (наслучай, если уменя тройняшки) иперестаю покупать тампоны (ближайшие девять месяцев они мне непонадобятся). Это происходит дотеста набеременность, задень допредполагаемого начала менструации (длякоторой, оужас ипроклятие, уменя нет тампонов).

Этап четвертый. Впоследний день цикла встаю нарассвете и, стараясь неразбудить Оливера, запираюсь втуалете. Вежливо улыбаюсь малышу, который сулыбкой серийного убийцы (моих надежд) взирает наменя супаковки теста, иприношу свои извинения испытуемому зато, что собираюсь нанего пописать. Япытаюсь добиться его расположения, потому что тестам набеременность свойственен дух противоречия. Они говорят «да», когда мы надеемся услышать «нет», и«нет», когда надеемся на«да». Следующие три минуты, которые кажутся столетиями (причем несамыми веселыми столетиями, авеками эдак десятым-двенадцатым, где творятся ужасы встиле «Игры престолов»), яжду приговора.

Сижу наунитазе, неудосужившись подтянуть трусики, отсчитываю секунды, гляжу намаленькое белое окошко имолю всех богов отом, чтобы там появился «плюс». Хоть яркий, хоть размытый. Яхочу хоть какой-нибудь «плюс».

Но«плюс» мне несветит.

Считаю додесяти, чувствуя злость примысли отом, сколько женщин повсему миру сейчас плачут, увидев положительный результат, ипрыгают отрадости, увидев отрицательный. Жизнь несправедлива, более того– совершенно абсурдна.