Оливер ждет задверью. Молчу– реки слез говорят сами засебя. Оливер заключает меня вобъятия, уверяет, что ничего страшного непроизошло, что мы еще молоды, что унас есть время… Вконце концов, двадцать шесть– это очень рано, чтобы рожать ребенка. Проблема втом, что ему надесять лет больше.

Иногда ядостаю измусорного ведра тест, скрытый подбанановой кожурой. Натот случай, если результат вдруг изменился.

«Плюса» по-прежнему нет. Мы вернулись кпервому этапу.

Позволяю себе выкурить сигарету, всего одну (иногда две, ноникогда– три), чтобы успокоиться, иначинаю сначала. Тест наовуляцию поутрам, фолиевая кислота, йога длязачатия, говяжье сердце вхолодильнике…

Анализы нагормоны, УЗИ идругие обследования (избавлю тебя отмедицинских подробностей, Брюс) невыявили никаких отклонений. Оливеру повезло больше: отнего потребовалось лишь разок помастурбировать напорно восьмидесятых.

Положительная сторона (Оливер призывает меня вовсем искать положительную сторону): теперь уменя есть панорамное изображение полости моей матки, которое мы сможем посмотреть всей семьей лет эдак через десять.

Я бросила пить и(почти) бросила курить, отказалась откофе, черного чая ифастфуда. Яложусь вдесять вечера иприступаю кмедитациям. Пичкаю себя маслом вечерней примулы, фолиевой кислотой, железом, фруктами, разными семенами. Здоровее меня только далай-лама. Ксегодняшнему дню яуспела побывать уфизиотерапевта, остеопата, гипнотизера идаже тренера пояичникам, который утверждает, что является реинкарнацией ацтекского жреца. Ямолилась иплакала. Ноничего непомогает. Семнадцать месяцев попыток, ая так ине забеременела.

* * *

Мне одобрили заявку нааренду квартиры. Скошачьей переноской водной руке ичемоданом вдругой спускаюсь вметро иеду настанцию «Бельвиль». ВНью-Йорке улицы мало того что пронумерованы, так еще расположены перпендикулярно илипараллельно друг другу. Упорядочены. Париж, всвою очередь, полон витиеватых улиц, которые беспорядочно перерастают одна вдругую. Немного поплутав, наконец добираюсь доагентства недвижимости. Договор аренды готов– осталось только подписать.

Джейн Томпсон приветствует меня широкой улыбкой.

–Алиса, явас ждала! Возвращаю вам паспорт. Оказывается, ваше полное имя– Алиса Смит-Ривьер. Вы случайно неродственница Скарлетт Смит-Ривьер?

Отвожу взгляд, чувствуя крайнюю неловкость.

–Знаете, водной только Америке живет более двух миллионов Смитов, да иРивьер– распространенная вофранкоязычных странах фамилия… Сточки зрения статистики фамилию Смит-Ривьер носят тысячи человек…

–Неужели? Влюбом случае спасибо, что сообщили телефон своего бывшего домовладельца изЛондона. Чудесный человек! Он хотел вам что-то переслать, поэтому ядала ему ваш новый адрес.

Удостоверившись, что яне собираюсь устраивать вквартире наркопритон, госпожа Томпсон превратилась всамо очарование. Она восторгается Дэвидом, который довольно мурлычет, пока ячитаю иподписываю договор, апотом передает мне три комплекта ключей отмоего нового дома.

Поприбытии быстро распаковываю чемодан. Явзяла ссобой только самое необходимое, большая часть моих вещей все еще плывет вконтейнере поАтлантике. Отношу подстилку Дэвида вспальню икладу уизножья кровати, алоток ставлю вгостиную, уокна. Дэвид некоторое время расхаживает поквартире походкой балетного танцора инастороженно оглядывается, апотом запрыгивает надиван исворачивается вклубочек. Чешу ему загривок, испытывая облегчение привиде его довольной мордочки.

–Надеюсь, тебе здесь понравится.

Спускаюсь всупермаркет зазамороженной лазаньей. Ставлю ее вмикроволновую печь. Ктому времени, какявыхожу издуша– водном полотенце, срасчесанными, новсе еще мокрыми волосами,– лазанья уже готова. Надеваю пижаму, сажусь заноутбук ипросматриваю электронную почту.

Четырежды перечитываю письмо, уговаривая себя нерасстраиваться. Один отказ, подумаешь! Это неединственное собеседование, накоторое яходила, уменя есть другие варианты. Невсе получается спервого раза. Принимаюсь изучать остальные письма. Откорки докорки проглядываю каждую рекламу, каждый спам идаже автоматические сообщения. Анджела закатилабы глаза, ноона всегда была сильнее меня. Говорят, что один-единственный взмах крыльев бабочки вТокио может вызвать ураган вТехасе, азначит, если мне что-то прислали, то нужно это прочесть. Если япропущу что-нибудь важное, надругом конце света может случиться катастрофа. Ненайдя впочте ничего жизненно важного, отписываюсь отрассылки новостей, ложусь иаккуратно раскладываю наночном столике крем длярук, пузырек соснотворным истакан воды.

Дождь закончился, поэтому яоткрываю окно. Проглатываю таблетку ивоцепенении вслушиваюсь вотголоски шума, что исходит отбетонных зданий. Доменя доносятся голоса людей, которые живут вместе, вместе едят, спорят илилюбят друг друга. Меня охватывает грусть. Словно почувствовав мое одиночество, Дэвид подходит комне, сворачивается клубочком иласково трется носом омою щеку. Благодарно обнимаю его ипою ему колыбельную. Снотворное начинает действовать, ия наконец проваливаюсь всон безсновидений.

* * *

Войдя вквартиру, закрываю засобой дверь иглубоко вздыхаю. Мне никогда ненайти работу воФранции! Аккуратно ставлю туфли устены, иду вгостиную, падаю надиван и, чтобы успокоиться, беру наколени мурлыкающий пушистый комочек.

Я пришла сочередного собеседования, куда получила приглашение после десятков откликов, которые отослала еще извНью-Йорка. Меня даже невыслушали: сотрудница отдела кадров сизвиняющейся улыбкой объяснила, что они уже взяли наэто место другого человека изабыли отменить нашу встречу. Проглотив гордость ислезы, комком подступившие кгорлу, яответила: «Ничего страшного. Пожалуйста, дайте знать, если увас появится другая вакансия», вышла наулицу итолько потом расплакалась.

Прошло десять дней стех пор, какяприехала вПариж, ипока мне приходят одни только отказы. Это собеседование было моей последней надеждой. Утыкаюсь лицом впушистый загривок Дэвида иснова вздыхаю.

–Какдумаешь, меня когда-нибудь возьмут наработу?

Чувствую, какна меня наваливается усталость последних нескольких недель. Приходится призвать напомощь все силы, чтобы раздеться изалезть вгорячую ванну. Перебираю пальцами ароматную пену, пытаясь привести впорядок мысли. Стяжелым сердцем вспоминаю Нью-Йорк иоставшуюся там жизнь. Все мои сбережения, все состояние, накопленное зачетыре года упорной работы, испарились незадолго доотъезда изШтатов. Мой боевой дух омрачает истощение, ате крохи оптимизма, которые уменя оставались, растворяются вмыльной воде.