– Давай не оценивать события, а просто выстраивать их.

– Ага, проснулась и поехала к вам, в Ложкино. Хряпнулаконьяка, заснула. Потом очнулась, выпила кофе, тут Евгений позвонил: «Давайвстретимся, в семь часов, на набережной».

– Странное место.

– Почему? Он там гулять любил, тихо, народу нет.

– Дальше.

– Домой помчалась переодеваться и сейчас абсолютно уверена,что надела розовый костюм. Понимаешь, подумала, что Евгений решил извиниться завчерашнее. Честно говоря, я считала, что ему водка по мозгам дала, он многовыпил на свадьбе, вот я и расфуфырилась в ожидании примирения.

– Немного странно, что он не заехал за тобой, а позвал нанабережную.

– Ну… может, и так, – согласилась Лика.

– Ладно, идем вперед.

– А некуда! Это все.

– Как?

– Так. Добралась до метро «Спортивная», вышла на площадь,там толпища, захотела воды купить, взяла бутылочку, и дальше провал.

– Ты воду пила?

– Да, сделала пару глотков.

– Значит, амнезия наступила не после убийства, а до него?

– Выходит, так, – растерянно ответила Лика. – Последнее, чтопомню: зубов у нее нет!

– У кого? – окончательно растерялась я.

– У продавщицы, – протянула Лика, – едва из метро вышла,девочка подбегает, знаешь, такая, с лотком на шее, и орет: «Берите кока-колу,сегодня бесплатно». Прямо в руки мне бутылочку сунула, сама пробку отвернула…А, точно! Костюм на мне был, розовый!

Лика вскочила и в ажиотаже забегала по комнатушке, натыкаясьна стены.

– Вот! Теперь абсолютно точно все вспомнила. Когда этадевица мне коку сунула, из горлышка выскочила пена и на юбку попала! Я ещерасстроилась – пятно останется! Вот дура беззубая!

– Кто?

– Господи, Дашка, как с тобой тяжело, памяти никакой, –воскликнула Лика, – двух зубов у продавщицы не было, передних, верхних. Я ещеподумала, надо же, молодая девчонка, студентка, а словно Баба-яга, ну неужелитрудно рот в порядок привести, противно ведь!

– Дальше! – в нетерпении воскликнула я.

– Все, провал полный, словно одеяло накинули, – расстроеннозабубнила Лика, – вот странность.

– Ты газировку пила?

– Да.

Пару секунд мы смотрели друг на друга, потом Лика тихоспросила:

– Ты полагаешь, там было что-то? Типа снотворного?

– Очень похоже на то. Почему не рассказала следователю обэтой ситуации?

– Объясняла уже, как в тумане была, ничего не соображала,словно заводная игрушка, та тоже ходить умеет, а соображать – нет, –огрызнулась Лика. – Ну и ну!

– Знаешь что, – я решительно встала со стула, – ты об этомникому не рассказывай, не нравится мне эта история и никогда не нравилась.Поверить трудно, что ты могла утопить Евгения.

– Мне самой дико! – прижала руки к груди Лика.

– Зачем тогда призналась?

– Не знаю! Не помню! Ну плохо соображала. Меня спрашивают,голова сама кивает.

Оставалось лишь удивляться, каким образом Лику посчиталивменяемой. Хотя наши специалисты по этой части не вызывают у меня никакогодоверия. В годы советской власти именно сотрудники НИИ имени Сербского призналипо указанию коммунистических властей многих диссидентов сумасшедшими иотправили их в психиатрические клиники, где несчастных старательно «лечили»инъекциями и таблетками. В результате этих манипуляций кое-кто из бедняг ивпрямь лишился разума. Самое интересное, что многие из этих «врачей» до сих портрудятся в вышеназванном учреждении и даже считают себя доками в своем деле.

– Ты сиди спокойно, – продолжила я.

– У меня есть альтернатива? – хмыкнула Лика.

– Не дури, не пиши никому писем, не рассылай жалобы.

– Ага! – взвилась Лика. – Спасибо тебе, конечно, чтоприехала и заставила меня вспомнить, как обстояло дело, но я не собираюсьмотать тут срок. Меня опоили, я никого не убивала. Одно не пойму, зачемпоменяли платье? Прямо сейчас пойду писать заявление!

Я покачала головой:

– Не глупи. Если дело обстоит именно так, как кажется тебе имне, то не дам за твою жизнь и рваного доллара.

– Это почему?

– Потому, что некая личность, задумавшая и спланировавшаяпреступление, сейчас абсолютно спокойна. Она или он уверены, что ты ничего непомнишь, если начнется шум, пересмотр дела, пойдут круги по воде… Тебяобязательно убьют.

– И мне теперь сидеть тут десять лет! – взвилась Лика.

– Нет, давай я потихоньку разведаю, что к чему, попробуюотыскать эту студентку, торговавшую колой. Ну-ка, опиши ее еще раз.

Лика насупилась:

– Худая, не стройная, а тощая, если понимаешь, что я имею ввиду, на шее лоток висел, красный, на нем бутылочки теснились… Ты чего, невидела таких? Вечно у метро толкутся.

– Приметы у нее какие?

– Зубов нет.

– Все? Волосы, глаза, рост…

– Вроде черненькая, – призадумалась Лика, – а может,рыженькая, глаза вообще не помню, рост… Ой, не знаю. Я ведь ее не разглядывала,вот что двух передних кусалок нет – отметила, а остальное как у всех. Нет,гиблое дело, не найти девчонку.

– Спокойствие, главное – спокойствие, – пробормотала я, – поулицам не бегают штатные сотрудники компании.

– Вот видишь, – подытожила Лика, – совсем кирдык! Куковатьмне тут до морковкина заговенья.

– Крутые фирмы нанимают для работы на улице, как правило,студентов, – принялась я размышлять вслух, – с ними удобно, готовы целый деньпрыгать на морозе или париться от жары за крохотное вознаграждение, потоммолодые люди приветливы, товар всовывают с улыбкой, им не противно с лоткоммотаться, даже весело.

– Ну и что? – перебила меня Лика. – Может, все оно и так,как ты говоришь, только мы же не знаем, в каком вузе учится беззубенькая.