С любовью посвящаю эту книгу Стэну Райсу, Кристоферу Райсу иДжону Престону, а также памяти моих любимых издателей Джона Доддса и УильямаУайтхеда

Грустный, потерянный кролик – картинка на белой стене.

Как кукурузы початки, зеленые ушки торчат.

Черный лобик нахмурен и к звездам далеким воздет.

Ах, до чего он хорош! Его толстые щеки дрожат,

носик трясется от страха; ведь кто испугался однажды,

будет все время бояться, пусть сам и не зная чего.

Он такой одинокий, мой кролик на белой стене —

любой из собратьев на воле во сто крат счастливей его.

Может, захочешь и ты грустным кроликом стать.

Будешь сидеть потихоньку – зеленая с красным спина,

грудь голубая, в ней смелое сердце неслышно стучит.

Что ж, твоя воля. Но если эта судьба тебе суждена,

то от Истинной Плоти лучше подальше держись.

Она выбьет тебя из седла одинокой печали

и разрушит трагических красок цветной фейерверк —

словно солнечный свет, заставляющий призраки таять.

Исцелит твои раны и боль унесет, как ручей,

что уносит песок, оставаясь и светлым, и чистым.

Грустный, задумчивый кролик на белой стене

обаятельней диких собратьев своих. И пушистые

ушки его защищают не хуже рогов. Только помни —

он всегда расставляет ловушку, и пестрые краски

постепенно становятся так же остры, как клинки,

и безжалостно режут ткань Жизни Живой на куски.

Стэн Райс

Я – вампир Лестат. Помните меня? Тот самый вампир, которыйстал суперзвездой рока и написал автобиографию. Тот самый светловолосый исероглазый вампир Лестат, обладавший неутолимой жаждой известности и славы.Если помните, я хотел стать символом зла в сияющем и прекрасном веке, гдесовершенно не было места злу в том его буквальном и чистом виде, воплощениемкоторого я являюсь. Мне даже казалось, что, выступая на театральной сцене вобразе дьявола, тем самым я действую во благо.

Когда мы беседовали с вами в последний раз, передо мнойоткрывались прекрасные перспективы. Только что состоялся мой дебют вСан-Франциско – первый «живой концерт» вместе с моей группой, в которую входилитолько смертные. Наш аудиоальбом пользовался бешеным успехом. Написанная мноюавтобиография вызывала жгучий интерес как у смертных, так и у бессмертных.

Но потом произошло нечто совершенно неожиданное. Во всякомслучае, я не мог предвидеть ничего подобного. И в тот момент, когда мы с вамирасстались, я, образно выражаясь, висел над пропастью.

Что ж, теперь уже все позади. Я, как видите, остался вживых. В противном случае я сейчас не разговаривал бы с вами. Космическая пыльдавно осела, маленькую прореху на теле мирового разума и рациональныхпредставлений залатали или по крайней мере прикрыли.

Все, что произошло, сделало меня еще более совестливым истыдливым и еще больше усилило мою грусть. Однако, несмотря на то чточеловеческая моя сущность как никогда готова проявиться в любой момент, силымои и власть неизмеримо возросли. Я превратился в страдающее и изголодавшеесясущество, которое одновременно и любит и испытывает непреодолимое отвращение ксвоей непобедимой бессмертной оболочке.

Жажда крови? Она оставалась неутолимой, хотя физическиникогда еще я не нуждался в ней так мало. Вполне вероятно, что сейчас я вообщесмог бы обходиться без нее. Но страстное желание, которое я испытываю при видевсех, кто ходит по земле, свидетельствует о том, что я едва ли решуськогда-нибудь это проверить.

По правде говоря, для меня никогда не существовала тольколишь физическая потребность в крови, хотя, конечно, кровь и сама по себеспособна удовлетворить все самые чувственные желания, какие только можетиспытывать любое существо. Все дело в таинстве самого момента – моментаубийства и ощущения на губах вкуса крови, – в интимном биении двух сердец,когда ты чувствуешь, как слабеет твоя жертва и как одновременно сам ты словновырастаешь и вбираешь в себя вспыхивающую в последний момент ярким и огромным,как сама жизнь, пламенем смерть.

Хотя, конечно, подобное утверждение обманчиво. Никакаясмерть не может быть столь же огромной, как жизнь. Вот почему, наверное, япродолжаю отнимать жизни. И от спасения души я сейчас далек как никогда.Сознание этого обстоятельства делает мое положение еще более ужасным.

Я, безусловно, все еще могу сойти за простого смертного.Как, впрочем, в той или иной мере может походить на обычного человека и любойиз нас независимо от своего возраста. Поднятый воротник, низко надвинутая наглаза шляпа, темные очки и засунутые глубоко в карманы руки, как правило,прекрасно помогают выполнить эту задачу. Для подобной маскировки мне нравится использоватьтакже элегантные куртки из тонкой кожи и туго обтягивающие джинсы в сочетании судобными и простыми черными ботинками, пригодными для прогулок по любойместности. Время от времени, однако, я люблю носить и красивую одежду изшелковых тканей, которая так модна и популярна в теплом климате тех мест, где ясейчас обитаю.

Если же кто-либо присматривается к нам чересчур ужпристально, всегда можно прибегнуть к своего рода телепатическому внушению:«Все, что вы видите сейчас перед собой, совершенно естественно и нормально».Мысленное обращение при этом сопровождается старым и проверенным средством –ослепительной улыбкой, тщательно и с легкостью скрывающей, однако, острые идлинные клыки. И все – смертный спокойно идет своей дорогой.

Иногда я отказываюсь от всякой маскировки и выхожу в своемнастоящем обличье. Длинные волосы, бархатный блейзер, напоминающий мне о добрыхстарых временах, на правой руке один-два перстня с изумрудами… Я быстро идусквозь толпы людей, заполняющих улицы в деловой части этого прекрасного иполного разврата южного города, или неспешно прогуливаюсь по пляжам инабережным, полной грудью вдыхая теплый морской воздух и любуясьсеребристо-белым, как лунный свет, песком.

Никто не задерживает на мне взгляд более чем на секунду илиот силы две, ибо вокруг так много других не менее привлекательных инеобъяснимых вещей и явлений – ужасных, угрожающих и таинственных, которыепривлекают и завораживают вас. Уж лучше вернуться к понятному, предсказуемому ибанальному. Всем известно, что прекрасный принц не появится никогда, а Спящаякрасавица, возможно, давно уже мертва.