– Всего лишь один поцелуй, прелесть моя.

Глаза ее закрылись, а его зубы мгновенно пронзили артерию, ион почувствовал на языке вкус ее крови. Всего лишь только вкус. Мгновеннаяжаркая вспышка, только на секунду обжегшая его сердце. Он тут же слегкаотстранился и теперь уже только губами прижался к ее нежной шее. Он чувствовал,как пульсирует кровь в ее венах. Жажда испить ее в полной мере была стольвелика, что он с трудом сдержался. Грех и его искупление… Он отпустил девушку.Потом погладил ее шелковистые тугие локоны и пристально взглянул в еезатуманенные глаза.

«Забудь об этом».

– До свидания, – с улыбкой произнес он уже вслух.

Он долго стоял неподвижно на одной из пустынных боковыхулочек. Жестокая неутоленная жажда постепенно перестала его мучить. Он перевелвзгляд на картонную коробку видеокассеты.

«Они гоняли их не меньше чем по дюжине каналов, и мнеудалось записать все». Если это так, то его подопечные, конечно же, уже виделиЛестата на огромном экране, который он установил перед ними в их святилище.Прошло довольно много времени, с тех пор как он водрузил на склоне горы надкрышей спутниковую антенну, чтобы дать им возможность смотреть передачи совсего мира. Небольшое компьютерное устройство каждый час переключало каналы.Год за годом, неподвижные и бесстрастные, они взирали на красочные картинки иобразы, мелькавшие перед их безжизненными глазами. Интересно, появлялись ли вих взглядах хоть малейшие искорки интереса, когда они видели Лестата илиимитацию себя самих? Или когда слышали свои произнесенные, точнее пропетые,словно в гимнах, имена.

Что ж, это он, возможно, скоро выяснит. Он покажет им этувидеокассету. И он будет внимательно следить за выражением их гладких иблестящих лиц в надежде увидеть на них хоть что-нибудь, кроме бликовотраженного света.

«Ах, Мариус, ты никогда не впадаешь в отчаяние и не теряешьнадежду! Со своими глупыми мечтами ты ничем не лучше Лестата!»

Домой он добрался только к полуночи.

Захлопнув стальную дверь и отгородившись таким образом отстеной валящего с неба снега, он какое-то время стоял неподвижно, даваявозможность теплому воздуху окутать и согреть его. Буран, сквозь который емупришлось пробираться, исцарапал его лицо и уши и даже истерзал закрытыеперчатками пальцы рук. Поэтому царящее внутри тепло доставляло ему особенноенаслаждение.

Вокруг было тихо, до него доносились только знакомый шумгенераторов и едва слышный электронный пульс телевизора, стоявшего в святилище,расположенном на глубине многих сотен футов. Кажется, это поет Лестат? Да, таки есть, он различил последние слова еще одной его весьма печальной песни.

Он медленно стянул с рук перчатки, потом снял шляпу и провелрукой по волосам. После этого, как обычно, внимательно осмотрелся, тщательнообследовав взглядом входную дверь и расположенную за ней гостиную, чтобыубедиться, что в его отсутствие никто из посторонних сюда не проник.

Хотя, надо сказать, такая возможность была практическиневероятна. Он находился сейчас в самом центре огромной заснеженной пустыни, замного и много миль от современного цивилизованного мира. Однако по давноукоренившейся привычке он каждый раз по возвращении проводил подробнейшуюинспекцию. Были по-прежнему такие, кто непременно вторгся бы на территорию этойкрепости, знай они только, где она находится.

Все было в порядке. Он стоял перед гигантским аквариумом,огромной, размером с комнату емкостью, примыкавшей к южной стене. Он с любовьюи тщательностью сделал его из очень толстого стекла и оснастил самым лучшимоборудованием. Он наблюдал, как стайки разноцветных рыбок танцуют в воде, то идело меняя направление своего движения в искусственно созданном полумраке.Гигантские морские водоросли медленно колыхались из стороны в сторону – онипоходили на сказочный лес, зачарованно раскачивающийся в такт движению струйвоздуха, нагнетаемых аэратором. Это зрелище неизменно захватывало,гипнотизировало его, своей монотонностью заставляло неподвижно замирать передаквариумом. Круглые черные глаза рыб вызывали дрожь во всем теле, высокиетонкие стебли водорослей с дрожащими желтоватыми листьями заставлялиблагоговейно трепетать. Но суть всего этого зрелища, его величайшаяпритягательная сила состояла в бесконечном, ни на секунду не прекращающемсядвижении.

Наконец он отвернулся от аквариума, но не удержался иобернулся еще раз, бросив последний взгляд на этот естественный,бессознательный и удивительно прекрасный мир.

Да, здесь все хорошо.

Как приятно вновь оказаться в этих теплых помещениях. Ничтоне нарушает царящего вокруг порядка. На покрывающем пол толстом винного цветаковре аккуратно расставлена великолепная мебель с обивкой из мягкой кожи. Вкамине лежат дрова. Полки вдоль стен уставлены книгами. Здесь же стоит полныйкомплекс электронной аппаратуры, который, казалось бы, только и ждет, когда онвставит кассету с записями выступлений Лестата. Именно это он и собиралсясейчас сделать. Потом он удобно устроится возле камина и один за однимпосмотрит все фильмы подряд. Его привлекали не только сами песни, но и томастерство, с которым они были сделаны, – это сочетание древнего и нового,умение Лестата использовать все достоинства и недостатки аппаратуры ивозможности средств массовой информации, для того чтобы обеспечить себе стольвеликолепную маскировку, подобно тому как иные смертные рок-певцы стараютсявыглядеть поистине богами.

Он снял с себя длинный серый плащ и бросил его на стул.Удивительно, почему все это доставляет ему такое удовольствие? Неужели все мыжаждем возможности побогохульствовать, потрясти кулаками перед божественнымиликами? Возможно, все обстоит именно так. Много веков назад, во времена, кактеперь говорят, Древнего Рима, он, тогда благовоспитанный мальчик, всегдавесело смеялся над выходками плохих детей.

Он понимал, что, прежде чем за что-либо взяться, ему следуетзайти в святилище. Всего лишь на несколько минут, чтобы убедиться в том, чтотам все в порядке. Чтобы проверить, как работает телевизор, в норме литемпература воздуха и в порядке ли электропроводка. Необходимо также положитьна медные жаровни свежие угли и благовония. Как легко теперь создавать рай в ихсвятилище, имея в своем распоряжении установки дневного света, дающиеживительную силу деревьям, цветам и всем другим растениям, никогда не видевшимсолнца и света, льющегося с небес! Однако благовония он, как и всегда прежде,смешивал сам. И не бывало еще ни разу, чтобы он, брызгая благовониями на угли,не вспомнил самого первого дня, когда он это сделал.

Пора также взять лоскут мягкой ткани и осторожно, проявляямаксимальное уважение, с почтением стереть пыль с застывших и неподвижных телпрародителей, даже с их немигающих глаз. Подумать только, он не делал этого ужецелый месяц! Какой стыд!

«Скучали ли вы без меня, мои возлюбленные Акаша и Энкил?»