На двери висела табличка: «Б. Кул и Дональд Лэм. Бюрорасследований». Но слепой не мог ее видеть. Лифтер сообщил ему номер комнаты, ион двинулся по коридору; его трость, начав с угловой комнаты, обстукивала вседвери по порядку, подсчитывая нужный номер, пока наконец хрупкий силуэт слепогоне показался в стеклянной двери, ведущей в контору.

Элси Бранд на минуту оторвала взгляд от своей пишущеймашинки и увидела худого старика в темных массивных очках, с резной тростью илотком, на котором расположилась всякая всячина: галстуки, грифельные карандашии оловянные чашки. Ее пальцы замерли.

Слепой заговорил прежде, чем она успела вымолвить хотьслово.

— Миссис Кул?

— Она занята.

— Я подожду, пока она освободится.

— И совершенно напрасно.

Недоумение отразилось на лице слепого, а затем болезненнаявымученная улыбка осветила его ввалившиеся щеки.

— Я хотел бы воспользоваться услугами вашей фирмы, — сказалон и чуть позже добавил: — Я заплачу.

— Это меняет дело, — отозвалась Элси Бранд. Она потянулась ктелефону, потом раздумала, вышла из-за стола и бросила посетителю: — Подождитеминуту! — Затем она пересекла комнату и вошла в дверь, на которой былонаписано: «Б. Кул. Личный кабинет».

Берта Кул, на вид лет пятидесяти с небольшим, представляласобой особу, все семьдесят пять килограммов которой выражали чистый практицизм;она сидела за столом на огромном вращающемся стуле и встретила Элси Брандскептическим взглядом своих серых глаз.

— Ну, что у тебя?

— Слепой.

— Молодой или старый?

— Старый. Уличный торговец с лотком: галстуки, оловянныечашки и…

— Гони его прочь.

— Он хочет видеть вас по делу.

— Деньги есть?

— Говорит, что есть.

— По какому делу?

— Он не сказал.

Глаза Берты сверкнули.

— Позови его. Какого черта ты здесь торчишь? Если у негоесть дело и он собирается заплатить, что тебе еще нужно?

— Я хотела только удостовериться, что вы его примете. — Элсиоткрыла дверь и пригласила слепого: — Входите.

Постукивая тростью, он вошел в «святая святых» Берты. Потомостановился и, чуть склонив голову набок, внимательно прислушался.

Его чуткое ухо уловило едва слышный звук, когда Бертапошевелилась. Он повернулся к ней лицом так, будто только что увидел ее, поклонилсяи произнес:

— Доброе утро, миссис Кул.

— Присаживайтесь, — предложила Берта. — Элси, принеси стул.Прекрасно. Ты свободна, Элси. Присаживайтесь, мистер… Простите, как ваше имя?

— Кослинг. Родни Кослинг.

— Отлично, садитесь. Меня зовут Берта Кул.

— Да, я знаю. А где тот молодой человек, который работалвместе с вами, миссис Кул? Дональд Лэм, так, кажется, его зовут?

Берта мгновенно рассвирепела.

— Пропади он пропадом! — чуть слышно выдавила она.

— Где же он?

— В армии.

— О!

— Он завербовался в армию. Я сделала все, чтобы он получилосвобождение от службы: специально заключила военный контракт. Добилась, чтобыон был признан незаменимым работником, занятым на производстве, связанном своенным заказом, и после всего этого чертов коротышка идет и вербуется ввоенно-морской флот.

— Я скучаю по нему, — коротко отозвался Кослинг. Берта хмуровзглянула на него:

— Вы скучаете по нему? Я не знала, что вы знакомы.

Он слегка улыбнулся:

— Я думаю, мне известен каждый обитатель этого района.

— Что вы имеете в виду?

— Я обычно сижу перед зданием банка на углу улицы — этопримерно полквартала вниз отсюда.

— Точно. Я припоминаю, что как-то видела вас там.

— Я знаю почти каждого, кто проходит мимо меня.

— О! — сказала Берта. — Я, кажется, понимаю теперь. — Изасмеялась.

— Нет-нет, — поспешил он поправить ее. — Это не то, что выподумали. Я действительно ничего не вижу. Но прекрасно различаю всех по шагам.

— Вы утверждаете, что опознаете любого человека в толпе пошагам?

— Конечно, — скромно подтвердил Кослинг. — Походка у людейтак же различна, как и все, что они делают. Длина и частота шагов, определеннаяманера волочить или поднимать ноги, — о, существует множество отличий! И потом,конечно, я иногда слышу их голоса. А это уже много. Вы и мистер Лэм, например,почти всегда разговаривали, проходя мимо. По утрам вы расспрашивали его оделах, над которыми он работал, а по вечерам вы обычно торопили его сполучением конкретных результатов, необходимых клиентам. Он же редко говорилмного.

— От него это и не требовалось, — заметила Берта. — Самыйумный малыш, которого я когда-либо встречала, но с большими странностями. То,что он подался в армию, все-таки явно свидетельствует о том, что с головой унего не все в порядке. Отсрочку он получил, прилично зарабатывал, накануне сталофициально моим компаньоном в деле — и после всего этого он идет и вступает ввоенно-морской флот!

— Он почувствовал, что нужен своей стране.

— А я чувствую, что он нужен мне, — сказала Берта сердито.

— Он мне всегда нравился, — заметил слепой. — Он был такзадумчив и сосредоточен. Мне кажется, ему пришлось туго до того, как он начал увас работать.

— Он был так голоден, что, казалось, его ремень прилип кживоту, когда он пришел ко мне наниматься, — ответила Берта. — Я дала емуработу, возможность честно зарабатывать себе на жизнь, потом сделала его своимкомпаньоном, а он ушел и оставил меня одну.

Кослинг, казалось, весь погрузился в воспоминания:

— Даже когда удача отворачивалась от него, он всегдастарался сказать мне что-нибудь приятное. А потом, когда он начал зарабатыватьнемного денег, бросал мне монеты: он никогда не делал этого, когда вы былирядом. Когда он бросал деньги, никогда не говорил ни слова. — Слепой улыбнулсяи продолжал: — Как будто я не знал, кто это! Я всегда узнавал его шаги, так жекак и голос, но он боялся обидеть меня своим подношением; словно у попрошайкиесть хоть сколько-нибудь гордости. Когда человек начинает выпрашивать деньги,он готов взять их у любого, кто только выразит такое желание.