– Я счастлив оказаться здесь, – промолвил Петрус. – Потомучто работа, которую я бросил, теперь не имеет значения, а работы, которые язавершу после этого путешествия, будут намного лучше.

Помнится, когда я читал Карлоса Кастанеду, мне ужаснохотелось повстречать старого шамана дона Хуана. И теперь, при виде того, какПетрус смотрит на горы, мне показалось, что рядом со мной стоит некто, оченьпохожий на этого персонажа.

К исходу седьмого дня, пройдя сосновый лес, мы поднялись навершину холма. Здесь Карл Великий сотворил первую свою молитву на испанскойземле, и латинская надпись на древнем обелиске просила, чтобы в память этогособытия все проходящие прочитали вслух или про себя «Сальве Регина…». Мы сПетрусом вняли этому призыву. Потом мой спутник велел мне в последний разповторить упражнение.

Было ветрено и холодно. Я начал было отнекиваться, уверяя,что еще рано – всего часа три, – но Петрус попросил меня не возражать и делать,что говорят.

И я опустился на колени. Все шло обычным порядком до техпор, пока я не простер руки, представляя себе солнце. И в тот миг, когдаогромное светило заблистало передо мной, почувствовал, что вхожу в небывалыйэкстаз. Моя человеческая память стала медленно гаснуть, и я уже не выполнялупражнение, но будто и в самом деле превратился в дерево. И был доволен этим,более того – счастлив. Сияющее солнце вращалось вокруг своей оси – такого ниразу не бывало прежде. И вот, широко раскинув ветви, на которых ветер потряхиваллиству, я замер, мечтая лишь никогда больше не сходить с этого места. Тут яощутил какое-то прикосновение – и тотчас, в долю секунды, стало темно.

Я немедленно открыл глаза. Петрус похлопывал меня по щекам,тряс за плечи.

– Не забудь, зачем ты сюда пришел! – гневно повторял он. –Не забудь, что тебе предстоит еще очень многое познать, прежде чем ты найдешьсвой меч!

Я сел на землю, дрожа от пронизывающего ветра.

– Так всегда бывает?

– Почти всегда, – ответил Петрус. – Особенно с такими, какты, – с теми, кто, пленяясь деталями, забывает о главном.

Он достал из рюкзака и надел свитер. Я тоже натянул рубашкуповерх футболки с надписью «I LOVE NY». Вот бы не подумал, что в «самое жаркоелето за последние десять лет» – так, по крайней мере, утверждали газеты – будустрадать от стужи. Плотная рубашка спасала от ветра, но все же я попросилПетруса прибавить шагу, чтобы я мог согреться.

Дорога шла под уклон, идти было легко. Я высказалпредположение, что так замерз потому, что питались мы очень неосновательно –ели рыбу да дикие плоды[9]. Петрус объяснил мне – дело не в том: просто мыподнялись довольно высоко в горы.

Шагов через пятьсот дорога делала поворот – и мир внезапнопреобразился. Перед нами простирались плавные всхолмления необозримой долины. Аслева дорога вела вниз, туда, где метрах в двухстах, приветливо дымя печнымитрубами, раскинулся чистенький городок.

Я ускорил шаги, но Петрус удержал меня.

– Полагаю, что сейчас самое время научить тебя Второмутаинству RAM, – сказал он, садясь на землю и жестом предлагая мне сделать тоже.

Я повиновался, хоть и не без досады. Маленький городок сдымящими трубами неодолимо влек меня к себе. Я вдруг вспомнил, что целую неделюне вижу людей и либо ночую в чистом поле под открытым небом, либо иду срассвета до заката. Кроме того, у меня кончились сигареты и приходилось куритьужасающий табак, из которого Петрус сворачивал себе самокрутки. Это в двадцатьлет хорошо есть ничем не сдобренную рыбу и на ночь забираться в спальный мешок,но здесь и сейчас, на Пути Сантьяго, все это требовало значительных усилий.Нетерпеливо дожидаясь, когда Петрус свернет самокрутку, я мечтал согретьсястаканчиком вина в таверне, до которой было минут пять ходьбы.

Но Петрус явно не мерз в своем свитере, сохранял спокойствиеи рассеянно оглядывал огромную равнину.

– Ну, как тебе переход через Пиренеи? – осведомился он чутьпогодя.

– Очень мило, – ответил я, не желая продолжать разговор.

– Должно быть, и впрямь очень мило, раз вместо одного дня мыпотратили – шесть.

Я ушам своим не поверил, и тогда он достал карту и показалмне пройденное нами расстояние – семнадцать километров. Конечно, спуски иподъемы замедляли путь, но все же покрыть его можно было за шесть часов.

– Ты так увлечен поисками своего меча, что упустил из видукое-что еще более важное – к нему надо идти. Ты так пристально вглядывался вСантьяго – а отсюда его не видно, – что не замечал: иные места мы проходили почетыре-пять раз, только – с разных сторон.

Только теперь, после слов Петруса, я вспомнил, что самаявысокая вершина Пиренеев – Монте-Ичашеги – появлялась то слева, то справа.Впрочем, даже если бы я обратил на это внимание, то все равно бы не догадался,что мы кружили на месте.

– Я всего лишь вел тебя разными путями, используя тайныетропы, которыми ходят контрабандисты. Но ты обязан был заметить это. А незаметил потому, что для тебя не существовало самого процесса пути. Существовалотолько твое желание прибыть в конечную точку.

– Ну а если я все же догадался бы?

– В таком случае я придумал бы иной способ пробыть в пути неменее семи дней, ибо именно этот срок предписан таинствами RAM.

От удивления я даже позабыл и про холод, и про городок.

– Когда движешься к цели, – продолжал Петрус, – очень важнообращать внимание на путь, которым следуешь. Путь – именно путь – всегдаподсказывает нам наилучший маршрут и обогащает нас, когда мы одолеваем его.Если сравнивать это с сексом, то можно сказать: предварительные ласки делаюторгазм ярче и сильней. Каждый тебе это подтвердит.

То же самое – и цель, которую ты преследуешь. Она можетоказаться лучше или хуже – в зависимости от того, какой путь избрал ты длядостижения ее, и от того, как ты пройдешь по этому пути. Поэтому-то столь важноВторое таинство RAM. Смысл его в том, чтобы извлечь тайну из того, что мы видимежедневно и к чему пригляделись так, что перестали замечать.

И Петрус научил меня УПРАЖНЕНИЮ СКОРОСТИ.

– В городе, среди наших повседневных дел, это упражнениедолжно занимать двадцать минут. Но, поскольку мы с тобой следуем Дивным ПутемСантьяго, у нас оно займет час.