Раздался телефонный звонок.

Мисс Лемон, расторопная секретарша Пуаро, отложила в сторонублокнот для стенограмм, сняла трубку и безразличным тоном произнесла:

— Трафальгар восемьдесят один тридцать семь. Эркюль Пуарооткинулся назад в своем кресле и закрыл глаза. В задумчивости он слегкабарабанил пальцами по краю стола: он продолжал обдумывать и шлифовать фразыписьма, которое диктовал.

Прикрыв рукой трубку, мисс Лемон негромко спросила:

— Может, вы сами ответите, просят из Нассикоума, Девон[1]?

Пуаро нахмурился. Название места ему ни о чем не говорило.

— Кто спрашивает? — предусмотрительно поинтересовался он.

Мисс Лемон спросила в трубку.

— Нарядная Оливер? — с сомнением произнесла она. — Понятно…Назовите еще раз фамилию.

Она снова повернулась к своему шефу.

— Миссис Ариадна Оливер.

Брови Пуаро взмыли вверх. Сразу вспомнилось: седыевсклокоченные волосы, орлиный профиль…

Он поднялся и взял у мисс Лемон трубку.

— Эркюль Пуаро слушает, — с достоинством произнес он.

— Мистер Порро лично? — очень строго спросила телефонистка.

Пуаро заверил, что это действительно он.

— Соединяю вас с мистером Порро, — произнесла телефонистка,и ее негромкий скрипучий голос сменился таким великолепным, мощным контральто,что Пуаро пришлось тотчас отнести трубку дюйма на два от уха.

— Мосье Пуаро, так это вы?

— Собственной персоной, мадам.

— Это миссис Оливер. Не знаю, помните ли вы меня…

— Конечно, помню, мадам. Разве вас можно забыть?

— Случается, забывают… — сказала миссис Оливер. — И довольночасто. Не думаю, что я такая уж заметная личность. Впрочем, возможно, меняпросто не узнают — я вечно что-нибудь вытворяю со своими волосами. Но это ятак, к слову. Надеюсь, я вам не помешала, ведь вы всегда ужасно заняты?

— Нет-нет, ничуть.

— Господи, очень не хотела бы нарушать ваших планов, но вымне чрезвычайно нужны. Вы можете прилететь самолетом?

— Я не пользуюсь самолетами. Меня укачивает.

— Меня — тоже. Впрочем, это будет, наверное, не быстрее, чемна поезде: ведь, кажется, ближайший от нас аэропорт в Эксетере[2], а до неготоже ехать и ехать. Так что поезжайте поездом. Он отходит в двенадцать сПаддингтона[3] — до Нассикоума, и вы вполне на него успеваете. Если мои часы неврут, что для них вовсе не редкость, у вас еще сорок пять минут.

— Но, мадам, где вы? И что там у вас происходит?

— В Насс-хаусе, Нассикоум. На станции вас будет ждать машинаили такси.

— Но зачем я вам? И что же все-таки у вас там происходит? —снова спросил Пуаро уже менее сдержанно.

— Телефоны всегда ставят в таких неудобных местах, — сказаламиссис Оливер. — Этот находится в холле… Мимо все время ходят люди,разговаривают… Я еле вас слышу. Так я вас жду. Представляю, как все удивятся.До свидания.

В трубке раздался резкий щелчок и тихое гудение. Пуаро внекотором замешательстве положил трубку и пробормотал что-то себе под нос. МиссЛемон, державшая карандаш наготове, старательно повторила прерванную звонкомфразу:

— «…позвольте заверить вас, дорогой сэр, что высказанноевами предположение…»

Пуаро отмахнулся от «высказанного предположения».

— Это была миссис Оливер, — сказал он. — ПисательницаАриадна Оливер. Вы, наверное, читали ее детективные романы… — Он осекся,вспомнив, что мисс Лемон читает только серьезные книги и к подобному чтивуотносится с презрением, считая его посягательством на истинную литературу. —Она хочет, чтобы я немедленно отправился в Девоншир, через… — он бросил взглядна часы, — через тридцать пять минут.

Мисс Лемон возмущенно подняла брови.

— Времени у вас в обрез, — сказала она. — К чему такаяспешка?

— Спросите что полегче! Мне она ничего не сказала.

— Вот странно. Интересно, почему?

— Почему… — задумчиво произнес Пуаро, — потому что боялась,что ее могут подслушать. Она довольно ясно дала мне это понять.

— Ну и ну… — возмутилась мисс Лемон, всегда готовая встатьна защиту своего патрона. — Дела, люди ждут! Подумать только, чтобы вы,солидный, занятой человек, неслись сломя голову из-за чьего-то сумасбродства! Явсегда замечала, что эти художники и писатели такие неуравновешенные — никакогочувства меры. Я сейчас же пошлю телеграмму: «Сожалею, не могу покинуть Лондон»,а?

Ее рука потянулась к трубке, но Пуаро поспешил сказать:

— Du tout![4] И будьте добры, срочно вызовите такси. — Онповысил голос:

— Джордж! Туалетные принадлежности в мой саквояж! Ипобыстрее, как можно быстрее! Мне надо успеть на поезд.

Сто восемьдесят две мили из двухсот двенадцати поезд нессяна предельной скорости, но последние тридцать тащился еле-еле, пыхтя и как быизвиняясь, пока не достиг наконец станции Нассикоум. Только один-единственныйпассажир сошел здесь — Эркюль Пуаро. Он с опаской преодолел зияющую пропастьмежду ступенькой поезда и платформой и посмотрел по сторонам. Вдалеке, убагажного отсека, возился с вещами носильщик. Пуаро взял свой саквояж идвинулся по платформе к выходу. Он сдал билет и вышел через кассовый зал.

В глаза ему бросился огромный вытянутый кузов «хамбера»[5],откуда тут же вышел шофер в униформе.

— Мистер Эркюль Пуаро? — почтительно спросил он,приблизившись; потом взял саквояж и распахнул дверцу машины.

Проехав через мост над железнодорожными путями, они свернулина извилистую дорогу, плотно обсаженную высокими кустарниками. Вскоре эта живаяизгородь расступилась, и справа открылся красивый вид на реку и далекие,тронутые туманной голубизной, холмы. Шофер съехал на обочину и остановился.