Посвящается Эллине Авдошиной, только что сделавшей огромноеи очень важное дело

…И все это время

Они продолжали друг друга любить.

…

Так жили они до последнего мига,

Несчастные дети несчастного мира,

Который и рад бы счастливее стать —

Да все не умеет: то бури, то драки,

То придурь влюбленных… и все это время…

О, Господи Боже, да толку-то что?!

Дм. Быков «Вторая баллада»

Время было рассчитано по минутам, и события тоже. Самоеглавное, чтобы все пошло, как запланировано, без отклонений от графика.

Смешное слово – «график»!.. Какое-то школьное или, может,институтское, общежитское – «График дежурств по комнате», и листочек кривопришпилен к двери, расчерчен синей ручкой, и написано торопливо «пон», «ср»,«птн».

По «вт» и «четв», а заодно и по субботам с воскресеньямиуборка помещения, стало быть, не проводится!

Смешное слово «график», особенно когда это график убийства.Смерть должна прийти в соответствии с графиком.

Время было рассчитано, и действия были рассчитаны, иосталось только… уложиться в расписание.

Поначалу все удавалось – до минуты, до шага.

В середине дня вдруг оказалось, что предстоящее дело оченьстрашное. Такое страшное, что это почти невозможно вынести.

Следовало приказать себе не думать, но не получалось, неполучалось никак!..

Он постоянно лгал, обманывал, а за ложь, особенно за такую,которую нагромоздил он, всегда приходится платить.

Впрочем, это его фраза – рано или поздно придетсярасплачиваться по счетам, так что лучше их не копить.

Ты накопил столько счетов, что придется расплатиться жизнью.Никакая другая валюта не принимается.

Нужно приказать себе не думать, как бы перескочить черезсегодняшний день и жить уже в завтрашнем, когда все самое страшное будет далекопозади. Далеко-далеко, неотчетливо, туманно, как расплываются в сияющем морскоммареве уходящие тучи вчерашней грозы.

Завтра все встанет на свои места. А сегодня… сегодня простодень, когда платят по счетам.

Но мозг как будто заело.

Раз за разом он бешено рисовал картины – чудовищные,ужасные, от которых сразу начинало тошнить, выворачивать наизнанку.

Голова, разлетевшиеся кости, пороховая синева на виске,открытый рот, запавшие глаза.

Разрезанное горло, лужа черной крови, скрюченные пальцы собломанными в агонии ногтями.

Нет. Нет. Нет.

Ничего этого не будет и быть не может.

Будет идеальное убийство, элегантное, простое иненаказуемое, как в детективном романе, которых перечитано десятки, сотни!..Попадается только недалекий, тупой, неаккуратный мясник-убийца. Умный, хитрый,расчетливый мститель не попадается никогда!

Недаром составлен график, в котором не может и не должнобыть сбоев!..

График сбился в середине дня, а мозг все взрывался бешенымикартинками. Сквозь огненные камни, оставшиеся после взрывов, сталапросачиваться холодная вода животного страха.

Может, все отменить?..

Или хотя бы отложить?..

Пусть ненадолго, пусть только на сегодня, на один день, одинкрохотный денечек! Потому что сегодня последний день, который можно прожить… неубийцей.

Завтра, послезавтра – и всегда! – придется жить убийцей.

Вот каково это, жить убийцей?

Завтра узнаешь. Завтра почувствуешь. Завтра поймешь.

Заглянуть за эту дверь никак нельзя, она не открывается, какпотайная комната Синей Бороды. Эту дверь можно открыть, войти, закрыть ее засобой – и никогда не вернуться обратно.

Отступать нельзя. Все приготовлено, спланировано – инеизвестно, удастся ли все так подгадать в следующий раз.

Огненные камни, ворочающиеся в мозгу, – ерунда, обыкновенныйистерический припадок.

Ему просто придется заплатить по счетам.

Самое смешное, что все почти сорвалось!

Из-за чепухи, малой малости идеальное убийство оказалось подугрозой.

Зануда-гаишник в нелепо сидевшей на круглой голове фуражкедолго вертел в руках документы, рассматривал так и сяк, потом потребовалстраховку и ее тоже вертел и рассматривал.

Он не знал, что из-за его тупоумной медлительности, из-затого, что он никак не сообразит, к чему бы придраться, может все рухнуть! Всяжизнь!

Вся жизнь – и вся тщательно продуманная смерть.

Нельзя было спорить с гаишником, приходилось улыбаться икивать, а он все тянул и тянул, и драгоценное время все уходило!..

Но, должно быть, этот день был назначен неспроста. Деньрасплаты по счетам.

Потому что, когда гаишник наконец сунул в окно документы,неразборчиво пробормотал нечто среднее между «Счастливого пути» и «Пойдите вывсе к чертовой матери» и машина получила свободу, оказалось, что время еще неушло, план все еще может быть выполнен!

Все было продумано заранее – как подъехать, где поставитьмашину, как сделать так, чтобы никто ничего не заподозрил.

Никто и не заподозрил.

Из-за тупого гаишника пришлось торопиться, чтобы все былоготово вовремя, и все было готово.

В окно было видно, как он приехал, оглянулся, очевидно, впоисках собаки. Он ее очень любил и доверял ей больше, чем людям.

Впрочем, с собаками он всегда был нежен.

Он вошел, стащил пиджак, привычно бросил его куда-то вправо– ему было удобно туда бросать, вот он и бросил. Ему никогда и в голову неприходило, что пиджак вполне можно убрать «на место», а не швырять невестькуда, что какие-то другие люди, а вовсе не он сам, должны думать о его вещах,документах, ключах от машины. Впрочем, считаться с окружающими его людьми емутоже в голову не приходило.

Пожалуй, он вообще не догадывался, что они существуют.

Телефон зазвонил, и он досадливо полез туда, где тот звонил,долго рылся, вытащил наконец трубку, посмотрел и не стал отвечать.

Пока все идет так, как нужно. Теперь самое главное сдюжить идовести дело до конца.

Он вошел в комнату, сдирая с шеи нелепый модный розовыйгалстук – нужно говорить не «розовый», а «цвета лососины», – взял с обычногоместа телевизионный пульт. Квадратная, гладкая и огромная, как каток,поверхность телевизора налилась голубым светом, который моментальнотрансформировался в мечущихся и орущих людей, играющих в мяч.