– Спасибо, Фред, – сказал Томас Хадсон. – Закоролеву, дай ей бог здоровья!

И они выпили.

– А где наш милейший распутник?

– Он у себя дома. Скоро придет.

Джонни съел еще один стручок, на сей раз без всякихкомментариев, допил виски и сказал:

– А на самом-то деле, как ты тут, старик?

– О`кей, – сказал Томас Хадсон. – Я уженаучился жить в одиночку, да и работы хватает.

– Тебе нравится здесь? Если осесть навсегда?

– Нравится. Надоело мыкаться со всем, что есть на душе.Лучше уж на одном месте. Мне тут неплохо, Джонни. Совсем неплохо.

– Здесь хорошо, – сказал Джонни. – Длятакого, как ты, с внутренним содержанием, здесь хорошо. А для такого, как я,который то гоняется за этим самым, то от этого удирает, тут погибель. А правда,что наш Роджер в красивые записался?

– Значит, уже пошли толки?

– Я слышал кое-что, когда был в Калифорнии.

– А что с ним там случилось?

– Да я всего не знаю. Но, кажется, дело было плохо.

– Действительно плохо?

– У них там на этот счет свои понятия. Не то чтобырастление, если ты об этом. Но понимаешь, при тамошнем климате, да на свежиховощах, да все такое прочее, там не только футболисты здоровенные вырастают.Пятнадцатилетняя девчонка выглядит на все двадцать четыре. А в двадцать четыреона – что твоя Мэй Уитти. Если жениться не собираешься, посмотри внимательно наее зубы. Впрочем, и по зубам возраста не определишь. И у всех у них мамаша илипапаша, а то и оба, и все они голодные. Климат такой – аппетит оченьразвивается. Беда в том, что человек иной раз взыграет, и нет того чтобыпоинтересоваться, есть ли у нее водительские права или карточка социальнегострахования. По-моему, в таких случаях надо бы судить по росту, по весу, а нетолько по возрасту и вообще проверять, на что они способны. Если судить толькопо возрасту, то часто получается несправедливо. И для нас и для них. В другихвидах спорта раннее развитие не наказуемо. Наоборот. Для юниоров особые нормы –вот это было бы справедливо. Как на скачках. Меня раз здорово подковали. НоРоджер погорел не на этом.

– А на чем я погорел? – спросил Роджер Дэвис.

В туфлях на веревочной подошве он бесшумно спрыгнул спричала на палубу и стал – огромный, в спортивном свитере, размера на трибольше, чем нужно, и в тесно облегающих поношенных брюках из бумажной материи.

– Привет! – сказал Джонни. – Я не слышалвашего звонка. Вот говорю Тому: за что вас сцапали, не знаю, только не замалолетнюю.

– Прекрасно, – сказал Роджер. – И на этомточка.

– А вы не командуйте, – сказал Джонни.

– А я не командую, – сказал Роджер. – Явежливо. А что, пить здесь разрешается? – Он посмотрел на яхту, котораястояла кормой к ним. – Это еще кто?

– Это те самые, из «Понсе». Вы разве не слыхали?

– А-а! – сказал Роджер. – Давайте все-такивыпьем, хотя они и подали нам дурной пример.

– Бой! – крикнул Джонни.

Фред вышел из кубрика.

– Да, сэр, – сказал он.

– Выясни, чего желают сагибы.

– Что прикажете, господа? – спросил Фред.

– Мне того же, что пьет мистер Том, – сказалРоджер. – Он мой наставник и воспитатель.

– Много в этом году мальчиков в лагере? – спросилДжонни.

– Пока только двое, – сказал Роджер. – Я смоим воспитателем.

– Надо говорить: мы с моим воспитателем, – сказалДжонни. – А еще книжки пишете!

– Можно нанять человека, пусть исправляет грамматику.

– Еще нанимать. Лучше дарового найдите, – сказалДжонни. – Я тут побеседовал с вашим воспитателем.

– Воспитатель говорит, ему здесь хорошо, он всемдоволен. Он надолго здесь высадился.

– Ты бы сходил посмотреть, как мыживем-поживаем, – сказал Том. – Кое-когда он отпускает меня, и я хожувыпить.

– Женщины?

– Никаких женщин.

– Что же вы, мальчики, делаете?

– У меня весь день занят.

– Но вы и раньше здесь жили, а тогда что делали?

– Купались, ели, пили. Том работает, читаем,разговариваем, читаем, рыбачим, рыбачим, купаемся, пьем, спим…

– И никаких женщин?

– И никаких женщин.

– А это не вредно? Атмосфера вроде нездоровая. А опиумавы, мальчики, много курите?

– Как, Том? – спросил Роджер.

– Только высший сорт, – сказал Томас Хадсон.

– Выращиваете хороший урожай марихуаны?

– Выращиваем, Том? – спросил Роджер.

– Год плохой, – сказал Томас Хадсон. – Дождивсе к чертовой матери залили.

– Нездоровая, на мой взгляд, атмосфера. – Джоннивыпил. – Единственное спасительное обстоятельство – это то, что вы ещепьете. Вы, мальчики, не ударились ли в религию? Может, Тома осенил свет божий?

– Как, Том? – спросил Роджер.

– Отношения с богом без существенных перемен, –сказал Томас Хадсон.

– Теплые?

– Мы народ терпимый, – сказал Томас Хадсон. –Пожалуйста, упражняйтесь в любой вере. На острове есть бейсбольная площадка,можете там поупражняться.

– Я этому боженьке пошлю мяч повыше, в самый пуп, еслион попробует выйти к столбу, – сказал Роджер.

– Роджер, – укоризненно сказал Джонни. – Ужетемнеет. Вы разве не видите, что наступают сумерки, сгущается тьма и мракокутывает землю? А ведь вы писатель. В темноте неуважительно отзываться о богене рекомендуется. А вдруг он стоит у вас за плечами с занесенной битой.

– К столбу он выйдет обязательно, – сказалРоджер. – Я недавно видел, как он пристраивался.

– Не сомневайтесь, сэр, – сказал Джонни. – Датак запустит мяч, что мозги вам вышибет. Я видел, как он отбивает.

– Да. Надо думать, видели, – согласился с нимРоджер. – И Том видел, и я. Но мне все-таки хочется, чтобы он промазал.