– Ничего подобного ты не сделаешь. Ты что, сошел с ума?

Дермот пренебрежительно усмехнулся.

– Это у вас профессиональное – считать всех людейсумасшедшими.

– Пойми меня, Дермот. – Лицо сэра Эйлингтона исказилось отгнева. – Если ты опозоришь себя таким поступком, это будет конец. Я лишу тебясодержания, какое ты получаешь от меня теперь, составлю новое завещание и все,что у меня есть, раздам разным больницам.

– Делайте с вашими проклятыми деньгами что хотите, – тихопроговорил Дермот. – А у меня будет женщина, которую я люблю.

– Женщина, которая…

– Скажете о ней плохое слово, и я, ей-богу, убью вас! –выкрикнул Дермот.

Тихий звон бокалов заставил их оглянуться. В разгарперепалки в комнату неслышно вошел Джонсон с подносом в руках. У него былонеподвижное лицо воспитанного слуги, но Дермоту хотелось бы знать, что он успелподслушать.

– Хорошо, Джонсон, – резко сказал сэр Эйлингтон, – можетеидти отдыхать.

– Спасибо, сэр. Спокойной ночи, сэр.

Джонсон вышел. Сэр Эйлингтон и Дермот переглянулись.Внезапное появление Джонсона утихомирило бурю.

– Дядюшка, – заговорил Дермот, – я не должен был такразговаривать с вами. Я хорошо понимаю, что с вашей точки зрения вы совершенноправы. Но я давно уже люблю Клер. То, что Джек Трент – мой самый лучший друг,до сих пор не позволяло мне даже намекнуть ей о своей любви. Но при теперешнихобстоятельствах это уже не имеет значения. Мысль, что денежные соображениямогут остановить меня, просто абсурдна. Думаю, мы оба сказали все, что считалинужным сказать. Спокойной ночи…

– Дермот…

– В самом деле, спорить дальше ни к чему. Мне жаль, но этотак. Спокойной ночи, дядюшка Эйлингтон!

Дермот быстро вышел из комнаты, хлопнув дверью. В холле былотемно. Он пересек его, открыл парадную дверь и вышел на улицу; дверь с шумомзахлопнулась за его спиной. Немного дальше по улице, у соседнего дома, как разосвободилось такси, и, взяв его, Дермот доехал до Графтона.

В дверях танцевального зала он на мгновение нерешительноостановился и осмотрелся. Пронзительные звуки джаза, улыбающиеся женщины –казалось, он попал в иной мир.

Может, ему все приснилось? Невероятно, чтобы этот резкийразговор с дядей состоялся на самом деле. Улыбнувшись, мимо проплыла Клер,похожая на лилию в своем белом с серебристыми блестками платье, плотнооблегавшем ее тонкую грациозную фигурку. Лицо ее было спокойным. Наверное, тотневероятный разговор все-таки приснился ему.

Танец окончился. Тут же Клер, улыбаясь, подошла к нему.Словно во сне, он пригласил ее на следующий танец. Он держал ее в объятьях,звучала знакомая мелодия. Вдруг Дермот почувствовал, что Клер словно обмякла.

– Вы устали? Хотите отдохнуть?

– Если не возражаете. Пойдемте куда-нибудь, где можнопоговорить. Мне нужно вам кое-что сказать.

Нет, это был не сон. Словно больно ударившись, Дермотвозвратился в реальный мир. Как он мог подумать, что лицо у нее спокойно? Нанем отражались тревога и страх. Неужели ей что-то известно?

Он нашел тихий уголок, и они сели рядом.

– Я вас слушаю, – сказал он беззаботным тоном, хотя на душебыло тяжело. – Вы, кажется, хотели мне что-то сказать?

– Да. – Опустив глаза, она нервно теребила кисточку пояса наплатье. – Я не знаю, как мне лучше выразиться…

– Говорите, Клер.

– Понимаете… Я хотела бы, чтобы вы… чтобы вы на какое-товремя уехали.

Его удивлению не было границ. Он был готов услышать все, чтоугодно, но не это.

– Вы хотите, чтобы я уехал? Почему?

– Лучше быть откровенными, правда же? Я… я знаю, выджентльмен и мой друг. Я хочу, чтобы вы уехали, потому что я… я позволила себе…полюбить вас.

– Клер!..

Услышав ее слова, он потерял дар речи.

– Не осуждайте меня, будьте добры, я не такая самоуверенная,чтобы надеяться на вашу взаимность. Просто я… не очень счастлива и… О! Я прошувас скорее уехать.

– Клер, неужели вы не знаете, что я люблю вас, люблюстрастно с тех пор, как мы встретились впервые?

Она испуганно посмотрела ему в глаза.

– Вы меня любите? Давно?

– С первого взгляда.

– О боже! – вскрикнула она. – Почему вы не признались мнераньше, когда я могла быть с вами? Почему сказали об этом только теперь –слишком поздно? Нет, я просто сошла с ума… Я не знаю, что говорю… Я никогда немогла быть с вами…

– Клер, что вы имели в виду, когда сказали: «Теперь –слишком поздно»? Это… Это из-за моего дяди? Из-за того, что он о вас знает?Из-за того, что он думает?

Она молча кивнула. По ее щекам текли слезы.

– Слушайте, Клер, вы не должны всему этому верить. Вы недолжны думать об этом. Вы поедете со мной. Мы поедем в южные края – на острова,похожие на изумруды. Вы будете там счастливы. Я буду заботиться о вас, я будувсегда вас оберегать.

Дермот прижал ее к себе и почувствовал, что она вся дрожит.Внезапно она высвободилась из его объятий.

– О нет, будьте добры, не нужно! Разве вы не понимаете?Теперь я не смогла бы… Это было бы ужасно!.. Ужасно!.. Я ведь всегда стараласьбыть порядочной… А теперь… Это было бы ужасно, просто ужасно!

Ошеломленный ее словами, он не знал, как ему быть. А онасмотрела на него умоляющим взглядом.

– Прошу вас, не нужно… Я хочу быть порядочной…

Ни слова не говоря, он поднялся и оставил ее. Ее словарастрогали его, и он сразу ничего не мог ей возразить. Он пошел за пальто ишляпой и там столкнулся с Трентом.

– А, Дермот, что-то ты сегодня рано собрался домой.

– Да нет настроения танцевать.

– Скверный вечер, – согласился Трент угрюмо. – А если бытебе еще мои заботы…

Дермот испугался, что Трент намеревается доверить ему своитайны. Только не это! Что угодно, но только не это!

– Ну, пока, – кивнул он торопливо. – Я домой.

– Гм, домой? А как же предостережение духов во время сеанса?

– Я рискну. Спокойной ночи, Джек.

Дермот жил недалеко и, чувствуя необходимость подышатьпрохладным ночным воздухом, чтобы остудить возбужденный мозг, пошел пешком.Открыв дверь, он зашел в квартиру, включил в спальне свет и сразу же, второйраз за вечер, почувствовал, что перед ним вспыхнул Красный Сигнал. Чувствоугрозы было таким сильным, что вытеснило из его сознания даже Клер. Опасность!Он в опасности! Именно в эту минуту и в этой комнате.