– Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Лучше не ходите домой! Лучше не ходитедомой! Послушайтесь моего совета!

– К кому вы обращаетесь? – спросил Трент.

– К одному из вас троих. На его месте я не пошел бы домой.Опасность! Кровь! Не очень много, но вполне достаточно. Не ходите домой! –Голос стал затихать. – Не ходи-и-те до-о-о-мой!

Голос замолчал. Дермот почувствовал, как стынет его кровь.Он был уверен, что предостережение предназначалось ему. Во всяком случае,какая-то опасность сегодня ночью была повсюду.

Послышался тяжелый вздох медиума, потом стон. Медиумприходила в себя. Включили свет. Она сидела выпрямившаяся, ее глаза немногоблестели.

– Надеюсь, с вами все в порядке?

– Все было очень хорошо, спасибо вам, миссис Томпсон.

– То есть спасибо Широмако?

– Конечно, и всем другим.

Миссис Томпсон зевнула.

– Я смертельно устала и очень истощена, но честно заслужилавашу благодарность и довольна, что все прошло успешно. Я слегка побаивалась, неслучилось бы чего-нибудь непредвиденного. В этой комнате сегодня какая-тотревожная атмосфера. – Она посмотрела через одно свое плечо, через другое,беспокойно пожала ими и продолжала дальше: – Мне это не нравится. Среди вас небыло недавно внезапной смерти?

– Среди нас? Кого вы имеете в виду?

– Ну среди ваших близких родственников или друзей. Нет? Воти хорошо. Если б я не боялась показаться мелодраматичной, то сказала б, чтосегодня тут витает смерть. Ну, да это лишь моя фантазия. До свидания, миссисТрент. Я рада, что вы довольны.

Миссис Томпсон в своем темно-красном бархате вышла.

– Надеюсь, вам было интересно, сэр Эйлингтон? – тихоспросила Клер.

– Чрезвычайно интересный вечер, милая хозяйка. Искреннеблагодарю за это представление. Разрешите пожелать вам спокойной ночи. А выведь, кажется, едете на танцевальный вечер?

– Может, и вы поедете с нами?

– Нет, нет. Я взял себе за правило укладываться в кровать дополовины двенадцатого. Спокойной ночи. Спокойной ночи, миссис Эверсли. Ага,Дермот! Я очень хотел бы поговорить с тобой. Может, поедем вместе? А потом тыприсоединишься к другим в галерее Графтон.

– Конечно, дядя. Встретимся там, Джек.

Во время недолгого пути до Харли-стрит дядя и племянникпочти не разговаривали. Сэр Эйлингтон лишь извинялся за то, что потянул Дермотас собой, и заверил, что отнимет у него лишь несколько минут, а когда ониприехали, спросил:

– Оставить тебе машину, мой мальчик?

– О, не беспокойтесь, дядя, я возьму такси.

– Очень хорошо. Я не люблю задерживать Чарлсона дольше, чемэто требуется. До свидания, Чарлсон. Куда, черт возьми, я подевал свой ключ?

Машина отъехала, а сэр Эйлингтон все еще стоял на ступенях,напрасно ощупывая свои карманы.

– Наверно, оставил в другом пальто, – сказал он наконец. –Позвони, пожалуйста. Я уверен, Джонсон еще не спит.

Невозмутимый Джонсон в самом деле открыл дверь меньше чемчерез минуту.

– Я где-то потерял свой ключ, Джонсон, – сказал сэрЭйлингтон. – Принеси, пожалуйста, в библиотеку два стакана виски с содовой.

– Слушаюсь, сэр Эйлингтон.

Включив в библиотеке свет, врач жестом пригласил Дермотавойти и закрыть дверь.

– Не стану долго задерживать тебя, только хочу кое о чемспросить. Или это моя фантазия, или ты в самом деле чувствуешь, так сказать,нежность к миссис Трент?

Кровь бросилась в лицо Дермоту.

– Джек Трент – мой лучший друг.

– Извини, но это не ответ на мой вопрос. Ты, видимо,считаешь мои взгляды на развод слишком пуританскими. Но должен тебе напомнить:ты мой единственный близкий родственник и наследник.

– О разводе здесь нет речи, – сказал Дермот сердито.

– Конечно – нет. По причине, которая мне, возможно, известналучше, чем тебе. Эту причину я тебе сейчас открыть не могу. Но долженпредостеречь: Клер Трент – не для тебя.

Молодой человек стойко выдержал взгляд дяди.

– Я понимаю – и, позвольте мне сказать, наверное, лучше, чемвам кажется. Я знаю, почему вы были сегодня на обеде.

– Знаешь? – удивился врач. – Как ты можешь это знать?

– Считайте, что догадался, сэр. Наверно, я не ошибусь, еслискажу, что вы были там как специалист. Разве не так?

Сэр Эйлингтон прошелся взад-вперед по комнате.

– Ты не ошибаешься, Дермот. Я, конечно, не мог тебеоткрыться, хотя, боюсь, скоро это перестанет быть тайной.

Сердце Дермота сжалось.

– Вы хотите сказать, что пришли к определенному выводу?

– Да. В семье сумасшествие со стороны матери. Печальный,очень печальный случай.

– Я не могу в это поверить, сэр.

– Естественно. Для непосвященных признаков мало, по сути,нет вообще.

– А для специалиста?

– Неоспоримый факт. Такого больного следует изолировать, икак можно скорее.

– Боже мой! – выдохнул Дермот. – Вы же не можете посадитьчеловека под замок ни за что ни про что?

– Мой дорогой Дермот, больных изолируют только тогда, когдана свободе они представляют опасность для общества. В данном случае опасностьочень серьезная. Вполне вероятно, что это особая форма мании убийства. Так былов случае с матерью.

Закрыв руками лицо, Дермот отвернулся и даже застонал. ОКлер, о бело-золотистая Клер!..

– При таких обстоятельствах, – спокойно продолжал врач, – ясчитаю своей обязанностью предостеречь тебя.

– Клер, – простонал Дермот. – Бедная Клер!

– Да. Действительно, мы должны ее пожалеть.

Вдруг Дермот поднял голову.

– Я не верю в это.

– Что ты сказал?

– Сказал, что я не верю в это. Врачи иногда ошибаются. Этовсем известно. Они слишком влюблены в свою профессию.

– Мой дорогой Дермот!.. – сердито воскликнул сэр Эйлингтон.

– Не верю я в это, и все! А если и так, мне все равно. Я люблюКлер. Если она поедет со мной, я заберу ее отсюда. Далеко. Туда, где ее недостанут назойливые доктора. Я буду оберегать ее, заботиться о ней, защищать еесвоей любовью.