Так что можно сказать, что Дусик хорошо устроился, и скореевсего он не добился бы такого успеха, не выгони его бабка из дома, потому что вто время он учился на экономиста и, несмотря на отвращение к экономике и слабыек ней способности, собирался им стать… Пусть так, но разве мимолетный успех(Ева не сомневалась в его скоротечности) компенсирует многолетние страдания?!Разве он помогает забыть ту боль, которую испытал Дусик, когда любимаябабулечка вышвырнула его из дома, как лишайного котенка, только за то, что он,по ее мнению, поступил непотребно? Нет, тысячу раз нет! И пусть с того ужасногодня прошло уже десять лет, Ева до сих пор не могла простить бабке еенепримиримости, жестокости, ханжества… Даже теперь, когда старуха умерла, онане сумела отпустить ей грехи – Ева была истинной внучкой своей непримиримойбабки.

– Когда похороны? – подавив всхлип, спросил Дусик.

– Мне по хрену, я на них не пойду!

– Зря ты так… Бабка была неплохим человеком… Просто онаникогда не меняла своих решений…

– Я тоже их не меняю! – огрызнулась она. –Десять лет назад я решила, что поквитаюсь с ней за тебя…

– И ты поквиталась, – устало проговорилДусик. – Выжила из собственной квартиры…

– …и даже не приду к ней на похороны! – закончиласвою мысль Ева. – Так что если хочешь знать, когда старую мымру закопают,спроси у кого-нибудь другого!

После этих слов Ева резко поднялась с кресла, схватила сумкуи, не попрощавшись, выскочила из студии. А Дусик, проводив сестру взглядом,вернулся к своим тумблерам, но перед тем как погрузиться в игру целиком, онподумал: «До чего она похожа на бабушку!»

Анна

Аня стояла на площадке первого этажа напротив квартирышестьдесят два и все никак не решалась позвонить. Во-первых, старуха,проживающая в ней, была сущая ведьма и лишний раз на нее нарываться нехотелось, а во-вторых, не было никакой уверенности в том, что ведьма знаетответ на интересующий Анюту вопрос. Но так как больше спросить было не у кого,Аня собрала в кулак все свое мужество и надавила на звонок. Сначала за дверьюне было слышно ни звука, но спустя минуту раздался старческий голос:

– Кто тама?

– Извините, пожалуйста, за беспокойство…

– Сейчас милицию вызову! – предупредительнопрокаркала бабка.

– Не надо… Я просто хотела узнать… Кто будет ЭлеоноруГеоргиевну хоронить? Вы не в курсе?

– Ты кто?

– Это я, Анна, я к ней ходила, из собеса…

Договорить Аня не успела, потому что дверь резко распахнуласьи на пороге квартиры показалась костлявая старуха в двух очках, надетых одни надругие.

– Помню тебя, – сказала старуха, снимая одни очкии пристально вглядываясь в Анино лицо. – Нюркой тебя звать… помню… Такчего тебе?

– Я хотела спросить…

– Громче говори, я плохо слышу.

– Хотела спросить, – закричала она во всегорло, – кто будет хоронить бабу Лину!

– Вот орать не обязательно, – проворчаластаруха. – Я не глухая, просто недослышиваю… Доживешь до моих лет –узнаешь, что это такое…

– Так что там с похоронами? – не очень вежливоперебила Аня.

– Это у тебя надо спросить, ты в собесеработаешь, – окрысилась бабка, после чего захлопнула перед Анной дверь.

Аня отошла на безопасное расстояние от старухиной квартирыи, прислонившись спиной к перилам, задумалась. Где же узнать? У кого? Наверное,надо было действительно в собесе поспрашивать, потому что раз бабуся былаодинокой, то ее похоронами займется государственная организация, но раз бабуЛину убили, то, наверное, труп еще в морге, и тогда он может там пролежатьгораздо больше положенных христианским обычаем трех дней…

Так и не решив, что делать – то ли в собес идти, то ли вмилицию, то ли прямиком в морг, Аня зашагала по лестнице вверх. Ей хотелось впоследний раз постоять у дверей любимой квартирки, где, несмотря на убогость,пахло дворцом и где она бывала по-настоящему счастлива.

Когда она поднялась на четвертый этаж, первое, что бросилосьв глаза, так это яркая бумажная лента, наклеенная на замок квартиры (опечатана,значит), а второе – лента-то надорвана… А это уже значит, что в квартиру кто-топроник!

Ане стало жутко. Но вместо того чтобы в панике бежать вон изподъезда, она сделала шаг к двери. Была не была! Если убьют, значит, таковасудьба, тем более цепляться за жизнь в ее положении просто глупо: умрет – никтои не заплачет…

Стоило прикоснуться пальцами к ручке, как дверь распахнулась– скорее всего в квартире было открыто окно.

Аня вошла, настороженно оглядываясь по сторонам. В прихожейона никого не обнаружила, как и в кухне, которая просматривалась даже с порога…Но Аня сразу поняла, что в квартире кто-то есть, потому что в ней появилсязапах, но не тот, что был при бабусе (этот испарился сразу, как хозяйки нестало), другой… Анюта нервно поводила ноздрями, принюхиваясь. Хм… Пахломужчиной, причем не абы каким – абы какие смердели перегаром и «Примой», –а богатым, мужественным и… полным, потому что к аромату изысканного парфюма идорогого табака примешивался легкий запах пота…

От этого почему-то стало спокойнее, и Аня смело вошла вкомнату.

Бабусина спальня была именно такой, какой она привыкла еевидеть. Выгоревшие обои, пожелтевший потолок, с которого свисала пластмассоваялюстра, шкаф, тумбочка, кровать, застеленная пледом, в углу круглый стол сбелыми разводами от горячего, на нем книжка, любимый бабусин роман «Ярмаркатщеславия», который она настоятельно рекомендовала ей почитать… Аня такзасмотрелась на этот истрепанный том, что не сразу заметила мужчину, что застылв напряженной позе у окна. Был он отлично одет, сед, высок и, как она предположила,очень тучен. На вид мужчине было лет шестьдесят, но стариком Аня назвать бы егоне посмела…

Когда мужчина услышал шаги, он резко обернулся, обратив кАне породистое лицо с пронзительными карими глазами, и неприветливо спросил:

– Чего надо?

– Простите, ради бога… – залепетала Аня, мигомрастеряв свою смелость. – Я хотела узнать…

– Ты кто такая? – так же грозно рыкнул мужчина,делая шаг в ее сторону.

«Сейчас прибьет, – обреченно подумала Аня. –Стукнут кулачищем по лбу – и нет меня».

И чтобы не видеть, как он будет замахиваться, она закрылаглаза. Но вместо ожидаемого удара на нее обрушился грубый окрик:

– Я тебя спрашиваю или нет?! А ну отвечай!

Аня приоткрыла один глаз и увидела, что полный господин убиватьее не собирался, он даже рук из карманов не вытащил. Это успокоило, но несильно, потому что глаза дяденьки, как два пистолетных дула, были нацелены наее лицо, и от этого взгляда у Ани по телу побежали мурашки.